Повседневная жизнь Соловков. От Обители до СЛОНа

...Знаю, читал, наслушался страшных рассказов про погружение во тьму. Видел на Голгофе ту страшную надпись на стенке в бараке, которая сегодня прошла по всем выставкам “Мемориала”. И сам, как многие из моих современников, пережил многое (с 1946 по 1954 год Борис Ведьмин провел в лагерях Саров, Кузнецк, Тайшетлаг. — М. Г.)... потом всегда, на всех дорогах Острова с нами встречаются “души умерших людей”... Мы не умеем, но, как можем, молимся об их упокоении...

И хотелось бы теплом наших сердец согреть эти бесприютные тени, этот Остров Гйбели и Спасения...

На Анзере мы работали из последних сил с нашими штативами и железками в поисках синей птицы... Увидеть и сохранить для всех хрупкую красоту анзерских пейзажей.

Пустынный берег одинокого северного острова. Пустынная дорога, убегающая по зеленому ковру нетоптаных трав. Наш Остров, наша дорога... Трепещут под морским ветром цветы и трава. Белый песок и синее море... Мы снова на Острове, в Кирилловой губе, и, не шелохнувшись, затаив дыхание, слушаем Страсти Баха и думаем про наш Остров и благодарим Бога за эту встречу».

25 октября 1990 года Священный синод Русской Православной Церкви принял решение возобновить деятельность Соловецкой обители, а через два года указом Святейшего патриарха Алексия II наместником Соловецкого монастыря был назначен игумен (ныне архимандрит) Иосиф (Братищев). Монастырю были переданы второй и третий этажи корпуса у Никольских ворот, где располагались домовый храм и кельи насельников обители. Также службы совершались в Филипповской церкви, однако прилегающие к ней корпуса занимала гостиница Соловецкого музея.

Таким образом, спустя ровно 70 лет на острове было возрождено монашество с поставлением наместника при священно-архимандрите Соловецкого Спасо-Преображенского ставропигиального монастыря Святейшем патриархе Московском и всея Руси. А в мае 1992 года в праздник Благовещения игумен Иосиф совершил первый постриг насельников обители в монашество.

И тогда вспомнились слова из Жития преподобного Зосимы, основателя Соловецкой обители:

«И многие стали приходить к нему из разных мест, желая жить вместе с ним и слышать из его уст слово спасения, — стремились, “как олень на источники вод”... Блаженный же не только учил их словом, но и в делах во всем был примером для паствы, точно исполняя сказанное в Евангелии: “Блажен, кто сотворит и научит, — тот большим наречется в Царствии Небесном”.

И из окрестных мест приходили к нему многие иноки, хотевшие следовать его добродетельной жизни и духовному деланию. Он же, как чадолюбивый отец, с радостью всех принимал, и с безмерной кротостью и смирением духовно поучал, и давал телесный покой: всем равную еду и питье, одежду и обувь. И умножалось число братии — и все имели достаток, и было всего в изобилии, и жили по установленному порядку весьма благополучно».

Глава вторая Pro memoria

«Косяков», «Шебалин» и «Клара Цеткин». — Путешествие на остров в 90-х. — В монастыре. — Зима на острове. — Петя Леонов. — «Соло». — Коктебель. — Филипповская церковь. — Оптина пустынь. — Аэродром. — Муксалма. — Слово о пострижении схимников. — «Соловецкие мечтания» Юрия Казакова. — Никита Минов и его Крест. — На Анзере

На «Косякове» к острову подошли ближе к вечеру, хотя если стоят белые ночи, то совершенно непонятно, какое это может быть время суток.

Ветер почти отсутствовал, и потому могло показаться, что ковш гавани Благополучия был до краев заполнен горящим на предзакатном солнце лампадным маслом, благоухал водорослями, звучал криками чаек, а также монотонным низкочастотным воем корабельного двигателя, что стелился над самой водой. Как туман.

Потом завыла сирена, и начали швартоваться.

Со всего хода «Косяков» ударился в деревянный пирс, чудом сохранившийся еще с монастырских времен и переживший лагерь особого назначения. Тут уже стояли несколько водометных катеров, моторных лодок, да, как выяснилось впоследствии, известный от Онеги до Архангельска, густо выкрашенный масляной комкастой, как манная каша, краской «Шебалин». Даже не покачивался на прибойной волне, а стоял, как вкопанный в дно.

Отражение Спасо-Преображенского монастыря в воде задрожало, башни и колокольня, забранная почерневшими от времени деревянными лесами, тут же повалились набок, а точнее сказать, рассыпались в закипевших от маневра «Косякова» бурунах. Камнем ушли на дно.

Рассказывали, что когда лет десять назад землечерпалками чистили акваторию гавани, то наткнулись на затопленную здесь в конце 30-х годов баржу «Клара Цеткин». На которой из Кеми на остров перевозили заключенных.