Повседневная жизнь Соловков. От Обители до СЛОНа

Однако информация о том, кто и когда проводил археологические исследования на островах, представляется достаточно путаной. По одной версии, на Кузовах копал сам Гумилев, по другой — здесь, но уже значительно позже работали экспедиции профессора Владимира Юльевича Виза, а также археолога Александра Яковлевича Брюсова, брата известного поэта Серебряного века Валерия Брюсова.

Артефакты, обнаруженные тогда, на сегодняшний день считаются утраченными, но каменные святилища Гипербореи — сеиды (развенчать данную теорию, как и доказать обратное, не удалось никому) и по сей день возвышаются на Кузовых островах.

Культ священных камней восходит к традиционным представлениям древних саамов о том, что гранитные утесы или валуны являются вместилищами человеческой души. Скорее всего, именно по этой причине сейды своими очертаниями напоминают фигуры людей.

Для тех, кто отправлялся в плавание на Соловки, Кузова становились своего рода мистическим этапом на пути к «Острову мертвых», к подножию священных гор, когда лишь каменные изваяния (на Большом Немецком Кузове сохранился пантеон, состоящий из 150 сейдов) безмолвно провожали входящих в бурлящие воды Белого моря.

Оставляя часть своей души в сейдах, древний мореход тем самым предвосхищал пожирание своего второго «я» морским «неусыпающим червем» в случае кораблекрушения. А катастрофы, приводящие к гибели отважных путешественников и рыбаков, были нередки!

Итак, мерцающий на горизонте архипелаг, то пропадающий в штормовой дымке, то вновь поднимающийся среди мерно накатывающих волн, словно всплывающий со дна Дышащего моря, и был той последней магической гранью, тем окоёмом, за который могут зайти лишь избранные.

Неоднократно упомянутое нами словосочетание «Остров мертвых» не следует, однако, воспринимать исключительно как своего рода фигуру речи. Оно (словосочетание) в полной мере отражает концептуальную установку древнего, а впоследствии и средневекового человека на то, что место это изначально не предназначено для проживания, хотя, как мы знаем, на Соловках все к тому условия наличествуют — пресная вода, рыба в озерах и дичь в лесах, ягоды, грибы, достаточно мягкий для этих широт климат. И дело здесь не только и не столько в климате и удаленности архипелага от материка; в данном случае первоочередную роль играет ритуально-мистическая составляющая. Действительно, живой человек не может существовать вне тверди, без опоры именно на реалии, а не на символы. Ведь в конечном итоге утрата физической и ментальной устойчивости ведет к безумию, к изменению личности, к тому, что в медицине называется аутизмом, галлюцинациями и сумеречным помрачением сознания.

Следует заметить, что и в наши дни существует достаточно примеров, когда туристы или паломники, оказавшиеся на острове, не могут пробыть здесь и дня, испытывая необъяснимые томление и страхи, а выбравшись на материк, зарекаются посещать архипелаг.

Во времена преподобных Савватия, Зосимы и Германа тема сакральности Соловков получила свое развитие.

Так, в рамках аскетических традиций христианства, заложенных святыми Отцами Церкви еще в IV веке, монах, инок является живым мертвецом в миру: ведь принимая постриг, он умирает для жизни обыденной, отрекается от суеты, искушений и страстей «мира сего» и уже под новым именем обретает новое, ангельское бытование. «Кто в сердце своем приобрел смирение, тот мертв стал для мира, и омертвевший для мира омертвел для страстей. Кто омертвел сердцем для своих близких, для того мертв стал диавол», — читаем у преподобного Исаака Сирина.

Однако мы должны понимать, что речь идет не об омертвении сердца, не о «жестоковыйности» и окоснении чувств! Православная аскетика предполагает в первую очередь омертвение плоти как источника «злокозненности», отмирание страстного начала, что и составляет смысл и основу бесконечной «невидимой брани» монашествующего. Эту мысль предельно четко поясняет преподобный Иоанн Лествичник, игумен Синайского монастыря: «Монах есть тот, кто, будучи облечен в вещественное и бренное тело, подражает жизни и состоянию бесплотных».

Интуитивное принятие Соловков как места особенного, неизведанного, необитаемого, на протяжении многих веков служившего обителью потусторонних сил, почитавшегося у поморов «резиденцией мертвых», естественным образом дополнило мистическое мироощущение преподобных Савватия и Германа, прибывших на архипелаг в 1429 году.

Вполне возможно, что, будучи сначала насельником Кирилло-Белозерского, а затем и Валаамского монастыря, святой Савватий был знаком с сочинениями святых Отцов и Учителей Церкви, и слова преподобного Симеона Нового Богослова, отшельника и гимно-творца X века, попадались ему на глаза. Вот эти слова: