Повседневная жизнь советских писателей от оттепели до перестройки

Ежегодно в ночь на 24 июня латыши отмечают праздник Лиго – вливались в него и писатели. Местные жители разводили костры, пели песни, плели венки из дубовых листьев, угощались и атрибутами праздника: специально приготовленным сыром с добавлением тмина и сваренным домашним пивом. В лесу искали цветки папоротника. Апофеоз наступал к ночи. Дзидра Тубельская вспоминает: «Вдоль берега уже полыхали костры, горели высоко на шестах смоляные бочонки. Парни подгоняли девушек к костру и заставляли их прыгать через огонь, ударяя по ногам пучками аира. Внезапно один из юношей подбежал ко мне, схватил за руку и потянул к костру. Я, недолго думая, подобрала юбку и вихрем пронеслась над пламенем». Приезжавшие в июне в Дубулты писатели и через много лет становились свидетелями соблюдения латышами этой замечательной традиции – сегодня праздник Лиго трактуется в школьных учебниках латвийской истории как своеобразный протест против советских порядков. Догадайся об этом советские литераторы, – и вряд ли бы они решились прыгать через пылающий огонь, да и призадумались бы: чего это латыши их в этот костер тащат…

В Дубулты в 1950-е годы зачастили московские артисты – Рубен Симонов, Юрий Яковлев, Людмила Целиковская, Николай Охлопков, Лев Свердлин. Естественно, что для них Дом творчества превращался в пансионат, они не сочиняли после завтрака, а загорали и гуляли. Случались между отдыхающими и романы.

Вполне закономерным было появление в Дубулты и ученых – их жизнь и работа также была в центре внимания советских литераторов. Взять хотя бы популярные книги Даниила Гранина, в том числе «Иду на грозу», где в персонаже профессора Данкевича угадывается знаменитый ученый Лев Ландау, лауреат Нобелевской премии по физике. «Помню встречи с Львом Ландау в писательском Доме творчества на Рижском взморье. Он терпеть не мог, когда говорили, что он “второй физик мира после Эйнштейна”, – вспоминал Анатолий Алексин. – Что за нумерация? А если кто-то и считает всерьез, что я “второй”, это вовсе не значит, что мы выстроились один за другим, что я дышу ему в спину. Это лишь значит, что, по мнению некоторых, между нами никого нет. Вот и все… Хоть и с этим я категорически не согласен!»{25} Приходил Ландау и на писательский пляж, где однажды поучаствовал в импровизированном споре о происхождении Бога.

В советских кинокартинах 1950-х годов мы видим, что весьма распространенной формой мужской одежды на отдыхе были пижамы – в них не только спали, но и носили в поезде, выходили на пляж с полотенцем через плечо, в больших белых панамах. Пижамы шили из яркого полосатого сатина. И потому большое внимание привлекали на пляже те, кто появлялся не в пижаме, а в редких тогда шортах. Это был особый шик. Одним из тех, кто послужил своеобразным зачинателем новой пляжной моды в Дубулты, стал Адриан Рудомино, очень интересный человек и собеседник (сын основательницы Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы Маргариты Ивановны Рудомино). Прекрасная половина Дома творчества почему-то сочла его итальянцем и даже разведчиком (бойцом невидимого фронта!). Вот что означало тогда появиться на пляже в шортах.

С именем Дзидры Тубельской связана постройка в Дубулты теннисного корта. Этот (лишь на первый взгляд) привилегированный вид спорта был весьма распространен среди советской политической элиты и примыкающей к ней тонкой прослойки творческой интеллигенции. Любили «погонять» друг друга и советские писатели. Как пишет Надежда Кожевникова, дочь Вадима Кожевникова (автора романа «Щит и меч» и большого писательского начальника), об одном из таких же литературных генералов: «Классный, отличный теннисист. Лощеный, холеный, ракетка – супер, форма – с иголочки. На корте партнерши его – блондинки, сплошные блондинки»{26}.

Теннисные состязания начинались обычно после четырех часов пополудни. Солнце уже катилось к закату и не так пекло, как днем. А на Рижском взморье, кому-то кажущемся холодным, оно коварное: нетрудно и обгореть. На теннисном корте в Дубулты часто видели поэта Сергея Григорьевича Острового, в 1969–1988 годах возглавлявшего Федерацию тенниса РСФСР. Среди литераторов это была даже более почетная должность, чем секретарь Союза писателей. Секретарей куча, а теннисная федерация одна. Сергей Островой известен как автор стихов, ставших популярными песнями, – «У деревни Крюково», «Песня остается с человеком», «Зима» («Потолок ледяной, дверь скрипучая») и т. п. Само собой, писал он и о теннисе. А ветераны отечественного спорта по сию пору с благодарностью вспоминают его деятельность во главе теннисной федерации.

Сергей Островой нередко побеждал своих соперников на теннисном корте. И много сочинял. О его плодовитости ходили легенды. Литературовед Геннадий Григорьевич Красухин вспоминает: