Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920–1930 годы.

Но в реальной жизни именно в рабочей среде после отмены сухого закона особенно резко возросло пьянство. Потребление алкоголя рабочими с 1924 по 1928 г. увеличилось в 8 раз[32]. По материалам обследования 1927 г., в крупных городах европейской части РСФСР расходы на пиво и вино только у молодых рабочих составляли уже 16–17 % заработка и в полтора раза превышали затраты на книги. В Ленинграде на вопрос о систематическом потреблении алкоголя положительно ответили 58 % молодых мужчин и 23 % женщин. Обследование 1928 г. показало, что особую тягу к спиртному проявляли комсомолки. Медики обнаружили и еще одну закономерность — с ростом заработной платы увеличивалось потребление алкогольных напитков в пролетарской среде. Для большинства рабочих основным местом проведения досуга, сопровождаемого приемом спиртного, с середины 20-х гг. вновь стала пивная, где было разрешено торговать и водкой. В 1926 г. в Ленинграде действовало примерно 360 таких заведений. Какое-то время в прессе, особенно в многотиражных фабрично-заводских газетах, появлялись статьи, пытавшиеся облагородить дух советских пивных. Рабкоры и профессиональные журналисты с умилением писали, что за кружкой пива, часто сдобренного водкой, рабочие обсуждали положение братьев по классу в Англии, Китае, дискутировали по вопросам существования бога и т. д. Это рассматривалось как своеобразное доказательство высокого уровня политической сознательности пролетариев. Любопытно отметить, что эти идеи оказали влияние на некоторых современных западных исследователей. В 70-е гг. в американской историографии можно было встретить суждение о том, что русская пивная, как аналогичные заведения в Германии, была местом политического образования рабочих[33]. Недолгая эпоха восхваления питейных заведений фабричных окраин объяснялась необходимостью противопоставить их частным ресторанам, которые посещали в основном представители новой буржуазии, служащие, интеллигенция. Пьяный разгул, царивший там, описывался в советской прессе с явным сарказмом. Сатирический журнал «Красный ворон» в 1923 г. писал, что для нэпманов в новом году будут открыты новые рестораны — «На дне Мойки», «Фонарный столб», а реклама у этих питейных заведений будет такая: «Все на фонарный столб»[34].

Посещение ресторанов во второй половине 20-х гг. было удовольствием весьма дорогим. Недешево стоили и хорошие вина, продававшиеся в специализированных магазинах, которых в Ленинграде в 1926 г. насчитывалось более 2-х сотен. Только на Невском было расположено 12 таких торговых точек. Пиво и «рыковка» были более доступны по цене и потому весьма потребляемы именно в рабочей среде. Не случайно в «Справке для памяти» заведующим Ленинградским областным здравотделом М. Ф. Адуевскому в 1927 г. было констатировано: «23–24 год на лицо ПИВНОЙ АЛКОГОЛИЗМ, в настоящее время (1926–27 гг. — Н. Л.), главным образом. ВОДОЧНЫЙ АЛКОГОЛИЗМ»[35]. Затраты на покупку спиртного в пролетарской среде росли. В 1930 г. средняя ленинградская рабочая семья расходовала на приобретение водки и пива 2,8 % своего бюджета, а в 1931 г. — уже 3,5 %. При этом часть бюджета, отводимая на питание, оставалась почти неизменной: 40,6 % в 1930 г. и 40,4 % в 1931 г.

Частично причины роста пьянства после отмены сухого закона носили бытовой характер. Однако более явными, чем в начале 20-х гг., стали элементы ретритизма в поведении пьющих людей. Свидетельством того явилось пьянство рабочих — членов ВКП(б), особенно выдвиженцев. Это явление была вынуждена констатировать контрольная комиссия ЦК ВКП(б) еще в 1924 г. После обследования фабрично-заводских партийных ячеек в ряде городов РСФСР выяснилось, что среди выдвиженцев из пролетарских рядов «…пьянство в два раза сильнее, чем среди рабочих от станка»[36]. Рост алкоголизма в среде коммунистов был отмечен в период борьбы с троцкизмом и «новой оппозицией». В секретной сводке ленинградского губкома ВЛКСМ «Итоги проведения кампании по разъяснению решений XIV съезда партии» отмечалось «…развивающееся пьянство среди снятых с работы оппозиционеров»[37]. Отчасти в этой информации можно усмотреть желание идеологических структур уровнять человека пьющего с идейно неполноценным. Но подмеченные факты пьянства людей, потерявших работу и утративших былой социальный статус из-за своей приверженности к идеям «новой оппозиции» или троцкизма, во многом также и свидетельство ретритизма. Это явно означало, что причиной алкоголизма может быть чувство социальной нестабильности, желание уйти от необходимости решения целого ряда проблем.