Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

Весь 1969 год я уже целенаправленно готовился к отъезду в Данию, проходил медицинскую комиссию, выездную комиссию ЦК КПСС, собирал информацию о стране, стажировался в различных подразделениях Службы и МИДа, хлопотал о документах и билетах, бронировал свою квартиру, чтобы избежать ее отчуждения в пользу Моссовета, дорабатывал легенду, начал переписку с резидентурой о приобретении автомашины и аренде подходящей (то бишь, дешевой) квартиры в Копенгагене, готовил к командировке жену, ребенка. При всем этом ПэГэ не освобождал меня от текущих оперативных обязанностей куратора скандинавских стран.

Ни я, ни мои родственники за границей не проживали, не проживают, кроме нахождения меня в загранкомандировке.

Вся процедура оформления в ДЗК в среднем занимала по времени целый год. У некоторых молодых разведчиков она растягивалась и на полтора, а то и два года.

В нашем европейском направлении работал сотрудник, который несколько лет ждал своей очереди на поездку в Париж. Наконец ПэГэ дал долгожданный сигнал на прохождение медкомиссии, и механизм подготовки в командировку был запущен. Пройдя все формальности и «муки ада», отдел кадров приготовился было подавать документы на получение французской визы, как вдруг МИД затеял с ПГУ тяжбу из-за какой-то должности в посольстве, и наш товарищ терпеливо ждал, когда же наконец этот вопрос «утрясут» на самом верху. Прошло несколько месяцев, и подали визовое ходатайство. Но и здесь его поджидала неудача, потому что из-за технической ошибки, допущенной машинисткой Консульского управления МИД, это ходатайство дважды пришлось переделывать. Когда наконец и это препятствие было успешно преодолено и французская виза была получена, у оперработника заболела дочка, в связи с чем он попросил отложить свой выезд до ее выздоровления. Когда дочь выздоровела, кончился срок визы, и пришлось получать ее заново, но тут слег в постель уже он сам, да так, что больше уже не поднялся. Спустя полтора года после прохождения медицинской комиссии, признавшей его здоровым, его поразила тяжелая форма рака. Лежа на смертном одре, он до конца верил в свою поездку и извиняющимся тоном попросил посетившее его начальство «подождать немного, пока он оклемается». Он умер через несколько дней в возрасте 35 или 36 лет.

Думаю, того времени, в течение которого оперработник готовится в командировку, с лихвой хватило бы на то, чтобы подготовить из него космонавта и дважды забросить на Марс или Венеру. Но таковы были тогда установки, спущенные «сверху». Они, кажется, специально придумывались для того, чтобы доставить нам больше хлопот. До сих пор не понятно, какого рожна нужно было проверять нас перед каждой командировкой, как будто мы пришли с улицы, а не прошли массу всяких спецпроверок при поступлении на работу? И помогла ли эта утомительная процедура изобличить хоть одного предателя?

Но даже если ты на пути к государственной границе преодолел все объективно выставленные препоны, то не надо забывать еще и о так называемых субъективных трудностях, которые вносят в процесс оформления не меньшую нервозность. Это — сам противник. Он ведь тоже заранее готовится к твоему приезду в Данию, и если контрразведка располагает сведениями о том, что Гордиевский «подкачал» и по всем внешним признакам поведения не может быть отнесен к безобидной категории «чистых» дипломатов, то она может отказать мне во въездной визе, и тогда год напряженной подготовки пойдет «коту под хвост». А если наш родной МИД заупрямится и не даст согласие на то, чтобы и в будущем мы продолжали использовать должность атташе в этой стране? А если какой-нибудь влиятельный и пробивной начальник подразделения затеет сложную комбинацию с рокировкой должностей в резидентуре, в результате которой окажется, что твоя должность куда-то уплывет в другую страну? А если МИД страны будущей работы начнет с нашими дипломатами визовую войну?

В общем, надо обладать железной выдержкой и колоссальным терпением, для того чтобы вынести все эти испытания и успешно проплыть между Сциллой собственных бюрократических препонов и Харибдой вражеских козней, прежде чем приступить к основной твоей работе.

Нужно было поднять владение собой до уровня самовнушения.

При оформлении в ДЗК разыгрываются своеобразные игры с супругой разведчика. Правда, они начинаются еще на этапе его учебы в спецшколе и продолжаются во время работы в Центре, но особую интенсивность приобретают перед отправлением семьи в загранкомандировку. На всех этих этапах непосредственный начальник должен непременно познакомиться с женой подчиненного и поддерживать с ней постоянный контакт, чтобы быть в курсе того, что происходит в семье оперработника. Время от времени он напрашивается к своему подчиненному в гости, чтобы воочию убедиться, чем дышит его супруга, какие у нее отношения с мужем, что она из себя представляет как личность и чего от нее можно ожидать в условиях загранкомандировки.[13]