Повседневная жизнь современного Парижа

Мадам де Кергорлэ не разделяет взглядов ультраправого лидера Ле Пена. Для этой семьи подобное недопустимо. Немало французских аристократов во время оккупации пошли за Петеном — воспринимали его как героя Первой мировой войны, боялись коммунистов, недооценивали одиозности Гитлера. Когда маршал оказался не патриотом, а слабовольной и жестокой марионеткой, многие разочаровались. Но в семье мадам де Кергорлэ сразу смогли отличить злаки от плевел: не только ее тетушка присоединилась к Сопротивлению, но и дед по материнской линии с первого дня войны пошел «бить фрицев». Попав в плен, пять лет провел в заключении, в страшных условиях. Умер через год после победы, от ишемии, было ему всего 48 лет. Тетка мужа, Брижитт де Кергорлэ, в годы войны стала медсестрой, сопровождала эшелоны военных. Потом всю жизнь проработала врачом… Открытая, думающая, Беатрис де Кергорлэ не делает вид, что ее радует непрерывно растущее число эмигрантов, но нет в ее словах ни раздражения, ни антипатии к приезжим, которое столь часто встречается у людей среднего класса.

— Если во Францию приезжает большое количество африканцев, то это не только из-за работы, но и из-за детей. Африканцы ценят французское образование. Если мы не начнем помогать им создавать хорошие школы на местах, то не стоит удивляться все новым волнам эмиграции.

— Вас не тревожит отказ части мусульманского населения Парижа принять французскую культуру и традиции?

— Когда мы приезжаем в страны Востока и посещаем мечети, то, из уважения к местным традициям, снимаем обувь и покрываем головы. Надеюсь, что и эти люди скоро адаптируются. Доказательство — малыши мусульмане, которых родители приводят в кружки при церкви. Значительно больше меня тревожат предместья. Порой кажется, что правительство не совсем понимает происходящее там. А ведь нынешняя ситуация напоминает ту, что сложилась во Франции накануне революции. Заметьте, тогда в предместьях тоже зрело многое и, подогретое пропагандой, вылилось в кровопролитие. Не так давно я видела в метро мусульманина с раскрытой книгой. На обложке было написано: «Солнце ислама поднимается над Западом». Согласитесь, это также настораживает. А ведь всего двести лет назад Монтескьё, по дороге во франкоговорящую Россию, писал: «Вся Европа будет говорить по-французски».

…Несколько лет назад граф де Кергорлэ нашел в шкафу своей матушки старинный дневник и, зная увлечение жены историей, преподнес ей. Это дневник дочери личного географа Людовика XVI Элен де Шабер. В 16 лет девочка оказалась с матерью в тюрьме, влюбилась в юного аристократа Станисласа де Сомбрейя, проводила его на гильотину, сама была готова к смерти, чудом спаслась. Благодаря дружбе матери с Наполеоном вновь заняла положение в свете. Дневник напоминает увлекательный роман. Написан он бисерным почерком, чернила кое-где совсем выцвели, но Беатрис расшифровывает его с истинным увлечением и собирается опубликовать со своими комментариями.

Когда я спрашиваю ее об ассимиляции аристократов в сегодняшней жизни, она улыбается:

— На мой взгляд, мы прекрасно ассимилировались. Все мои дети получат высшее образование и будут работать. Аристократы становятся врачами, инженерами, руководящими работниками в фирмах. Только политика до недавнего времени нас не привлекала.

— Почему?

— Наш дядя-сенатор, граф Жоффруа Монталамбер, говорил в детстве мне и сестре: «Малышки мои, занимайтесь политикой!» Но ни мы, ни другие старые семьи в политику не стремились. Быть может, из-за того, что не «акулы», что не умеем лукавить. Но в последнее время мы поняли, что если не займем место, то его обязательно займет кто-то другой, возможно, не имеющий наших убеждений.

— Каково положение с парижскими священниками?

— Чудовищное. Каждый год в Париже рукоположены всего десять священников. В Реймсе в прошлом году семинария вообще была закрыта. На севере Франции, чтобы набрать нужное количество учеников, пришлось объединить семинарии.

— Много во Франции роялистов?

— Мало. Мой кузен по материнской линии — ярый роялист. Он частенько говорит: «Да, я за монархию! И мне безразлично, кто станет королем — Бурбон или представитель другой семьи. Главное, чтобы у нас был король! Потому что король, по крайней мере, правит, а не разводит демагогию!»