Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы (X-XV вв.)

Эту знаменитую формулировку цитировали слишком много и часто, тем не менее, выражая квинтэссенцию жизни монаха, она не вполне точно соответствует исторической действительности. Доходило даже до того, что говорили: «Работать значит молиться». На самом же деле отношение монахов к физическому труду гораздо сложнее. Одни из них мечтали подражать птицам небесным, которые «не сеют, не жнут»; другие – полевым лилиям, которые «ни трудятся, ни прядут» (Мф., 3:26—28), чтобы жить только милостью окружающих. Таковы «добряки» Гранмона, вальденсы, минориты и доминиканцы. Но как же не трудиться, когда сказано (Бытие, 3:19), что человек должен добывать хлеб свой в поте лица своего? А разве Иисус не провел большую часть своей жизни в мастерской плотника, где, по всей вероятности, помогал св. Иосифу, и своих первых учеников не призвал ли Он из среды скромных рыбарей? И разве не сказал апостол Павел: «Если кто не хочет трудиться, то и не ешь» (2 Фес., 3:10)? Авторитетные аргументы в пользу физического труда.

Другой аргумент (развиваемый св. Августином): труд – это закон природы. Монастырская община – одна семья. Поэтому совершенно естественно, что каждый из членов семьи трудится, чтобы удовлетворить не только свои собственные нужды, но и потребности всех остальных.

Наконец, труд монахов позволяет помогать бедным и творить дела милосердия. Очень убедительный довод.

Но все не так просто. Тот же апостол Павел писал: «Молитесь непрестанно». Иоанн Богослов, со своей стороны, советовал трудиться, чтобы собирать в житницы небесные (то есть собирать себе богатство на Небесах), что не имеет ничего общего с плодами земли. Апостол Павел напоминает также о важности примера после того, как он настоятельно советует трудиться: «Не потому, чтобы мы не имели власти, но чтобы себя самих дать вам в образец для подражания нам» (2 Фес., 3:9). Действительно, сложно примирить обе стороны жизни – труд и молитву, эти две антиномии, столь искусно защищаемые небезразличными к ним умами. Предлагается, например, заниматься более легким трудом, во время которого можно петь псалмы или размышлять – «стирать белье, прясть шерсть, сушить бобы, полоть грядки… или иногда месить тесто в пекарне». Св. Колумбан, напротив, настаивает на выполнении тяжелых работ; он хочет, чтобы труд этот был изнурительным во искупление первородного греха. Монах не имеет права вставать отдохнувшим. Остается лишь условиться о том, что понимать под изнурительным трудом. Текст, относящийся к св. Ромуальду основателю ордена камальдолийцев, вызывает некоторое удивление. В нем говорится, что «все изнуряют себя физическим трудом», но перечисляемые здесь же виды этого труда далеки от изнурительных: «одни заняты гончарном ремеслом, другие прядут, третьи вяжут рыболовные сети».

Разумеется, св. Бенедикт писал: «Они воистину монахи, если живут трудом рук своих» (Устав, XLVIII, 8). Но за этой фразой следует другая, из которой явствует, что труд не всегда воспринимался с радостью, как это должно было бы быть, если «ora et labora» действительно столь органично сочетаются друг с другом. «Если этого требуют обстоятельства и нужда, – прибавляет св. Бенедикт, – то монахи сами должны собирать урожай и не печалиться по сему поводу, ибо в данном случае они станут совершенными монахами» (обратим внимание, что нет слов «только в этом случае»). Из привычки к дискретности св. Бенедикт продолжает: «Пусть все совершается умеренно, с постепенными усилиями». Учитель хорошо знал людей. Однако, возразят некоторые, Адам возделывал землю собственными руками; кроме того, именно «Адам является отцом и основателем монашеской жизни». Вне всякого сомнения, – ответят изощренные умы, – но Адам трудился после грехопадения. Оставим же работу Марфам, то есть братьям-конверзам, а себе – право Марии на «благую часть» (Лука, 10:42). Впрочем, св. Бенедикт подчеркивает, что подлинная мастерская, где монах должен прилежно выполнять даваемые ему послушания, – это сам монастырь, а не поля, пашни или леса. Ничто не должно совершаться прежде молитвы.

Напротив, по мнению цистерцианцев, бенедиктинский устав не будет соблюден, если не обрабатывать землю. Монах посвящает этому занятию 4–5 часов в день и даже больше в период жатвы или сенокоса. Взыскательный труд: св. Бенедикт Аньянский (не путать с автором устава) запрещал монахам даже выпивать стакан воды до трапезы, «несмотря на жаркий климат», как пишет Элио; невзирая на тяжелый труд – они «копали землю, пахали и убирали хлеб».

Какую же занять позицию? Об этом спорили на протяжении веков, приводя разнообразные доводы, но так и не достигли согласия. Иные видели в труде, как уже говорилось, способ добывания средств для пропитания братии, чтобы не оказаться бременем для других. «Гораздо более достойно и сообразно требованиям веры, – говорится в сборнике обычаев аббатства Фульда, – использовать труд монахов для выполнения всех задач, нежели призывать слуг, исполненных дурных намерений».