Повседневная жизнь старой русской гимназии

Сегодня явился ненадолго в гимназию новый председатель Ш-ко. Это еще молодой человек, по-видимому, очень ловкий и дипломатичный, благодаря чему через шесть лет службы оказался уже на посту директора. Не будучи ретроградом по убеждениям (да и какой же умный человек может искренно исповедывать такие взгляды!), он в то же время прежде всего исправный чиновник, желающий быть на лучшем счету у начальства, а потому готовый энергично проводить в жизнь все его предназначения. В то же время он настолько умен, что не желает восстановлять против себя и общество. Например, при выборах в родительский комитет он сказал речь, которая сочувственно комментировалась местной либеральной прессой; но остались ей довольны и сторонники «ежовых рукавиц». Как отзовется его политика на нас, грешных, — поживем-увидим.

14 ноября

Говорят, что новый директор у себя в мужской гимназии выступает сторонником новых методов и требует, чтобы педагоги были в курсе новых течений в области своих предметов. Это, конечно, недурно. Но это, к сожалению, не общий дух ведомства, а одна из фантазий нового барона. До новых ли течений и методов тут, когда только на днях пришлось отправлять в жандармское управление изъятые из фундаментальной библиотеки книга Овсянико-Куликовского, Вахтерова и т.п.! И по чему мы можем следить за развитием педагогических идей, когда — благодаря Б-скому — в этом году не было выписано в библиотеку ни одной книги и ни одного педагогического журнала?

15 ноября

Дела с ученицами идут в общем ладно. Неприятные инциденты, конечно, случаются, но потом постепенно все «образуется» и снова входит в нормальную колею. С неделю назад я поставил, например, три одной пятикласснице Т-вой. Та, очевидно, не замечавшая многих ошибок, сочла себя обиженной (за четверть ей было четыре) и несколько дней «дулась» на меня. Но сегодня, наконец, «сменила гнев на милость» и стала снова дружелюбно улыбаться мне. Обидел я невзначай и другую пятиклассницу К-ву. В ту четверть ей из-за письменных работ вышло три, чем она была недовольна. В эту четверть устный ответ ее я оценил тоже тройкой, так как она слабо знала стихосложение. Тогда она ничего не сказала. Но, когда сегодня я вызвал отвечавшую вчера ученицу, чтобы спросить у нее старое (что я всегда делаю), К-ва вдруг запротестовала, т<ак> к<ак> у нее я будто бы не спрашивал старое, а она его «знает на память». Я пробовал возражать, что и у нее я спрашивал тоже не один урок. Но К-ва упорно твердила свое, имея, очевидно, в виду более давнее старое, которое я, может быть, и не спросил у нее. Потом, когда я, объясняя новый урок, стал задавать беглые вопросы то той, то другой ученице, К-ва на мое обращение к ней не стала отвечать. «К-ва сердится», — спокойно сказал я. Класс расхохотался. А К-ва через некоторое время уже начала улыбаться и сама стала подымать руку. Дело, значит, опять обошлось ладно.

16 ноября