Повседневная жизнь старообрядцев

Главным занятием староверов на Мазурском поозерье в XIX — начале XX века было земледелие. Они также были известны как мастера-плотники, а беднота — как наёмные рабочие. Старообрядцы были хорошими рыбаками и колесниками, занимались торговлей. В списках жителей десяти деревень Восточной Пруссии, в которых проживали староверы (составлены в 1842 году комиссаром Шмитом), напротив многих их фамилий были пометки: «живет в достатке», «состоятельно», «достойно», «трудолюбив», «солиден», «порядочный хозяин». Призванные в немецкую армию молодые старообрядцы проявляли себя как хорошие солдаты, многие попадали в королевскую гвардию и служили в Потсдаме. В 1833 году пастор Шульц писал, что «трудолюбие и трезвость колонистов могут оказать положительное влияние на местное население», то есть на немецких евангелистов и польских протестантов. Староверы оказывали положительное влияние преимущественно на польское протестантское население, которое быстрее входило с ними в контакт. Однако многие из них, особенно немцы, завидовали «привилегированному» положению пришельцев. Они жаловались властям на то, что староверы не позволяют им ловить рыбу, раков и рыбу вывозят в Польшу, а им ничего не оставляют. Нередко на староверов возводили клевету, даже подозревали в шпионаже, а о богатстве некоторых из них рассказывали легенды. Иногда староверов называли презрительно «Heisswasserschlucker» (дословно «пожиратели горячей воды»). Но были среди немцев и такие, которые поддерживали со староверами дружеские отношения, старались понять их религию и менталитет. Одним из них был Фриц Сковроннек, который в рассказе «Балалайка» с теплотой показал образы «филиппона» Власа Славикова, владельца большого хозяйства в деревне Пяски, купленного у старовера, который собирался вернуться в Россию, а также его смелого и благочестивого сына Радивона. Сохранились редкие немецкие открытки XIX века с фотографиями мазурских «филиппонов» и видов Войновского монастыря.

В период между двумя мировыми войнами в деревнях Мазурского поозерья проживало около тысячи русских, среди которых было около 700 староверов и 300 единоверцев. Центром небольшого, до 1930 года изолированного от других русских центров Балтии и Польши, старообрядческого общества была Войновская община (тогда Экерсдорф), где служил наставник Максим Дановский. Недалеко от деревни Войново был расположен Войновский монастырь, достигший своего расцвета до Первой мировой войны. Но 1920—1930-е годы для монастыря были весьма нелегкими. В период Первой мировой войны многих инокинь Войновского монастыря немцы не раз вывозили то в Ольштын, то в Цинт (ныне Корнево около Калининграда, Россия), но позже они были отпущены. Сам же монастырь был разграблен. В 1925 году в нём проживало 12 инокинь и столько же послушниц, в 1939 году — 7 инокинь и 10 сестёр-послушниц, кроме них — старики, сироты, больные. Появились материальные трудности, особенно после экономического кризиса в Европе конца 1920-х — начала 1930-х годов.

Важным событием стало торжественное празднование 100-летия поселения староверов на Мазурском поозерье (20 июля 1930 года), вызвавшее некоторый интерес в немецком обществе. На практике же шла германизация небольшой колонии русских староверов. Русский язык не был запрещён, но немецкие школы и существование в качестве этноконфессионального меньшинства способствовали языковой ассимиляции. Родным языком староверы пользовались лишь в религиозно-общественной жизни и дома; непросто было сохранять религиозные традиции и поддерживать национальное самосознание, особенно среди молодёжи: не было своих читален, библиотек, приходилось уезжать на заработки в южную и западную Германию.

В 1920-х годах связи между мазурскими и польскими староверами были весьма ограниченны и практически сводились к почтовой переписке. В 1930 году представители старообрядческих общин — наставник Войновской общины М. Дановский и председатель Трифон Якубовский — были почётными гостями на 2-м Всепольском соборе старообрядцев в Вильно. Собор одобрил просьбу Якубовского, высказанную от лица своей общины, «благословить на служение церкви духовного наставника Миккен-Алленштейнской общины М.Я. Дановского и выдать таковому установленную грамоту, а названную общину со всеми прихожанами принять под покровительство Собора и на будущее время считать подчинённой в духовном отношении всем распоряжениям, исходящим от Высшего Старообрядческого Совета в Польше»[180]. Начиная с 1930 года мазурские староверы, родители которых были федосеевцами, встали под опеку Высшего Старообрядческого Совета в Польше (брачных поморцев). Тогда несколько оживились связи мазурских староверов с поморскими общинами в Польше и Латвии.