Повседневная жизнь в эпоху Жанны д'Арк

Наиболее интересную часть добычи, бесспорно, представлял собой выкуп за военнопленных. Большой удачей – так и хочется сказать «крупным выигрышем» – было пленение богатого барона; удачный захват знатного и состоятельного человека приносил больше дохода, чем целая сеньория за несколько лет. Автор «Отеческих наставлений» указывает сыну три способа разбогатеть: жениться на богатой наследнице, поступить на службу к королю и, наконец, взять в плен рыцаря достаточно богатого для того, чтобы потом всю свою жизньни в нем не нуждаться… Понятно, что на поле боя каждый старался захватить противника скорее живым, чем мертвым; иногда солдаты перед боем сговаривались о том, чтобы совместно «ловить крупную дичь», что самым неблагоприятным образом сказывалось на дисциплине.

Вопрос о выкупе приобрел такое значение, что на этот счет была разработана целая юридическая система. Как правило, пленный принадлежал тому, кто взял его в плен и привел в свой лагерь. Но что, если ему удастся убежать и он снова будет схвачен, но уже кем-то другим, а не прежним «владельцем»? Юноша считает, что здесь следует различать два случая: если побег был совершен в зоне боя, пленный принадлежит тому, кто схватил его последним, поскольку первый его обладатель, упустив врага, подверг опасности все войско. Но «в мирных краях человек, который потеряет своего пленника, может преследовать его с полным правом, как бы давно он его ни потерял, потому что это его имущество» .И все же он должен возместить тому, кто снова его изловил, понесенные тем расходы на содержание пленного. Другой спорный вопрос: имеет ли право военнопленный, который «дал честное слово» своему победителю, нарушить это слово и бежать? Да, «если хозяин держал его в тесной темнице, когда он был в опасности от смертельной болезни…» или если требовал непомерного выкупа, превосходящего возможности пленного. Следовательно, «владельцу» вменялись две обязанности: хорошо обращаться с пленным (а если речь идет о знатной особе, обходиться с ним в соответствии с его рангом)и не требовать от него выкупа, явно не соответствующего его возможностям.

Определение суммы выкупа, как правило, становилось предметом обсуждения между пленным и тем, кто захватил его в плен; если речь шла о простом наемнике или мелком дворянине, все достояние которого составляла его отвага, – с такого взять нечего. Юноша, оказавшись в самом начале своей карьеры пленником вражеского капитана, дешево отделался: «Поскольку денег у него было немного, и храбрость была ему свойственна куда более, чем скупость, поскольку много заплатить он не мог, он сумел освободиться, отдав доброго коня». Совсем другое дело, когда в плен попадал крупный сеньор, обладатель множества владений, состоявший в родстве с могущественной семьей. В этом случае выкуп мог вырасти до баснословных сумм. Сир де Ла Тремуйль, фаворит дофина Карла, захваченный в плен рутьером Перрине Грессаром, обязался выплатить ему четырнадцать тысяч ливров; а поскольку он был не в состоянии сразу собрать такую сумму, то должен был представить ручательства и прибегнуть к помощи друзей, которые взяли на себя обязательство выплатить Перрине различные суммы. Капитулу кафедрального собора в Невере пришлось заложить ради этого часть ковчегов на сумму в тысячу экю; епископ и капитул города пообещали в качестве гарантии отдать половину вина из своих подвалов; маршал Бургундии отдал ростовщику два золотых пояса и шесть серебряных чашек. Кроме того, Ла Тремуйлю велено было оставить заложниками «людей высокого звания», и только при этом условии он мог получить свободу раньше окончательного расчета.

Выкуп представлял собой долг чести (даже если пленный был взят в результате предательства). Пленник, временно отпущенный для того, чтобы собрать необходимые средства, а впоследствии отказавшийся платить, считался бесчестным клятвопреступником. Следовательно, попасть в плен было самым страшным бедствием не только для самого пленного, но и для всей его семьи, поскольку в этом случае семейной солидарности следовало проявить себя в полную силу. До чего же трогательны признания, сделанные герцогиней Алансонской Жанне д'Арк, когда она поручала Орлеанскую Деву заботам своего мужа, который попал в плен в одном из более ранних походов, провел пять лет в заточении и был отпущен только после того, как за него заплатили выкуп в двести тысяч экю: «Жаннетта, я очень боюсь за своего мужа. Он только-только вышел из тюрьмы, и нам пришлось потратить столько денег, чтобы заплатить за него выкуп, что я готова молить его остаться дома». Не менее выразителен и ответ Марии Бретонской ее сыну, Людовику II Анжуйскому, удивленному тем, что лишь на смертном одре она открыла ему существование казны в двести тысяч экю, а перед тем всю свою жизнь хранила тайну. Оказывается, она всегда боялась, как бы Людовик на войне не попал в плен, и держала свой клад наготове, чтобы сыну не пришлось выпрашивать за себя выкуп…