Повседневная жизнь в период оккупации

Если имеются налицо особые обстоятельства, то пособие на содержание по заявлению матери или опекуна может быть увеличено до 300 руб. ежемесячно. Суммы, которые выплачиваются районами таким детям, должны быть взяты из общего фонда обеспечения, но проведены по особым счетам. Об их возврате в дальнейшем районы получат в ближайшее время указание.

Если отцовство германского гражданина не установлено с достаточной достоверностью, то текущее пособие на содержание не выплачивается. В этом случае матери должны получать помощь от районного Управления из общих средств обеспечения».[693]

Но если ребенок, рожденный от немецкого солдата, в условиях оккупации мог быть определенной формой заработка, ситуация кардинально менялась после прихода советских войск. И здесь речь шла не только о моральном осуждении со стороны соседей. Могла последовать и более строгая кара.

В одном из партизанских воспоминаний описан следующий случай: за три года, пока Северо-Запад России был оккупирован нацистами, местная жительница «прижила» от них двух детей. В первый же день после освобождения своей деревни она вышла на дорогу, положила туда своих малышей и с криком «смерть немецким оккупантам!» убила их булыжником.[694]

Для удовлетворения половых потребностей солдат и офицеров на оккупированной территории России открывались публичные дома. Были среди них и фешенебельные: так, в Смоленске в бывшей гостинице действовал бордель исключительно для офицеров-летчиков. В нем работали профессионалки, прибывшие из Польши и Франции. В других русских городах все было «попроще». Так, вскоре после освобождения Пскова от гитлеровцев обком партии получил от чекистов информационную записку о жизни города в условиях оккупации. В ней речь шла и о публичных домах:

«Публичные дома, или «Бордель-хаусы», в Пскове.

В Пскове на Горной и на Детской улицах были созданы крупные публичные дома, или «Бордель-хаусы», как их называли сами немцы. В эти дома зачастую брали девушек даже несовершеннолетнего возраста. Часть девушек шла в эти дома из-за материальной необеспеченности, а часть для того, чтобы своим телом подзаработать себе лишние «тряпки» и пожить праздной и развратной жизнью. «Бордель-хаусы» у немцев пользовались большим спросом, и были дни, когда перед этими домами выстраивались очереди. Несмотря на еженедельный медицинский осмотр всех женщин этих домов, все же заражение венерическими заболеваниями шло взаимное, и большинство женщин из этих домов возвращалось с венерическими болезнями.

Институт санитарно-поднадзорных.

Так как имевшихся в Пскове публичных домов для немцев не хватало, то они создали так называемый институт санитарно-поднадзорных женщин или, просто говоря, возродили свободных проституток, которые торговали своим телом на улицах города. Периодически они также должны были являться на медосмотр, о чем получали соответствующие отметки в особых билетах, которые получали на руки. Занятие проституцией без специальных билетов немцами юридически запрещалось, но фактически оно процветало, так как немцы своей разнузданностью в разврате способствовали этому.

Списки санитарно-поднадзорных установлены, фотокарточки сотрудников «Бордель-хаусов» имеются».[695]

Илья Эренбург так писал об оккупации Курска: «Закрыли школы. Закрыли театры. Закрыли библиотеки. Что они открыли? Дом терпимости на улице Невского. Открыли торжественно. Герр доктор Фогт произнес речь: «Мы несем веселье в ледяную пустыню».

Они не принесли веселья. Они принесли заразу. Перед войной в Курске совершенно исчез сифилис. Немцы заразили Курск. По немецкой статистике среди гражданского населения регистрировалось в декаду от 70 до 80 случаев заболевания венерическими болезнями. Больных отправляли в городскую тюрьму. Свыше сотни из них немцы убили».[696]

Последнее утверждение не является выдумкой или преувеличением писателя. В архивах Курской области сохранились регистрационные карточки с именами многочисленных жертв.

Работа публичных домов на оккупированной территории привлекала особое внимание советских органов государственной безопасности. Это можно объяснить двумя причинами: во-первых, в подобных заведениях можно было вести работу по сбору сведений, которые могли разболтать подвыпившие клиенты. Во-вторых, открытие подобных заведений вызывало крайне негативную реакцию среди русского населения, а это, в свою очередь, было на руку антифашистскому сопротивлению. Так, в докладной записке начальнику Управления НКВД по Калининской области Токареву писалось следующее: «В последних числах октября 1942 г., по заданию фельдкомендатуры, бургомистр города Великие Луки Поморцев приступил к созданию дома терпимости под названием «Дом благородных девиц», который должен «обслуживать» немецких солдат и офицеров.