Повседневная жизнь в Северной Корее

Доктор Ким не собиралась бежать в Южную Корею. В 1999 году, переходя Туманган, она рассчитывала остаться в Китае, чтобы найти родственников, чьи имена и старые адреса нацарапал отец перед смертью. Чи Ын надеялась, что эти люди помогут ей найти работу. Она будет хорошо питаться, наберется сил, а потом накопит денег, чтобы привезти к себе сына. Она хотела со временем вернуться в Чхонджин и снова работать в больнице. Несмотря на голод и напряженные отношения с Трудовой партией, доктор Ким все равно чувствовала себя в долгу перед страной, которая дала ей возможность получить образование.

Но уже в первые часы пребывания в Китае, увидев большую миску белого риса с мясом, оставленную во дворе для собаки, Чи Ын начала сомневаться в своем первоначальном плане. Новые впечатления заставляли ее испытывать все большее негодование по отношению к той лжи, на которой она выросла. С каждым днем доктор Ким отдалялась от родины и от своих прежних искренних убеждений, до тех пор пока не поняла, что уже не сможет вернуться.

Когда Чи Ын открыла калитку и заглянула во дворик перед крестьянским домом, собака громко залаяла, разбудив хозяев. Это были этнические корейцы, пожилая женщина и ее взрослый сын. По замерзшей одежде и изможденному лицу доктора Ким они догадались, что она только что из Северной Кореи. Эти чужие для нее люди могли бы заработать несколько сотен долларов, если продали бы ее какому-нибудь своднику (в свои 34 года она была достаточно привлекательной), но они оставили гостью на две недели в своем доме и помогли ей найти родственников отца. Те тоже оказались невероятно гостеприимными и, хотя никогда раньше не видели Чи Ын, сразу же приняли ее как члена семьи.

Доктор Ким благополучно влилась в общество других китайских корейцев. Немного выучив язык, она получила работу в столовой, где готовили комплексные обеды для рабочих. Но к 2000 году полиция КНР удвоила усилия по поиску и аресту северокорейских беженцев. Доктора Ким ловили три раза. И каждый раз родственники с помощью взяток добивались ее освобождения. После последнего ареста Чи Ын решила, что ей оставаться на северо-востоке Китая слишком опасно. Она села на поезд и отправилась искать работу в Пекине. Выдав себя за кореянку из округа Яньбянь, она откликнулась на объявление «Требуется корейскоговорящая няня».

Женщина, у которой Чи Ын стала работать, была южнокорейским профессором и приехала в Китай на год вместе с пятилетним сыном. Работодательница понравилась доктору Ким, которая была рада возможности пожить в уютной квартире, помогая растить ребенка. Чи Ын оказалась прекрасной няней и домработницей. Когда даме-профессору пришла пора возвращаться домой, она предложила доктору Ким поехать в Южную Корею вместе с ней и продолжить работу. Многие обеспеченные южнокорейские семьи нанимали китайских кореянок в качестве нянь.

Чи Ын поняла, что придется признаться. Она сбивчиво поведала хозяйке историю своей жизни, рассказав о разводе и о разлуке с ребенком, о самоубийстве отца после смерти Ким Ир Сена, о годах полуголодного существования и о детях, умиравших в больнице.

— Господи! Так вы врач! — воскликнула профессор. Обе женщины, обнявшись, расплакались. — Если бы я знала, я относилась бы к вам по-другому!

— Если бы вы знали, я не смогла бы у вас работать. А мне очень нужно было место.

Это признание быстро положило конец карьере доктора Ким как няни, но профессор сдержала свое обещание помочь ей перебраться в Южную Корею. Через несколько месяцев после отъезда бывшая работодательница свела Чи Ын с человеком, который все устроил.

В марте 2002 года доктор Ким прибыла в аэропорт Инчхона, испытывая эйфорию от перспектив новой жизни. Но это чувство вскоре угасло. Человек, с которым она познакомилась в церкви, убедил ее вложить большую часть пособия, полученного от правительства, в бизнес по продаже мыла и косметики. За месяц, проведенный в Ханавоне, доктор Ким не научилась распознавать мошенников: предприятие оказалось пирамидой, и Чи Ын потеряла почти все свои деньги. После этого ее ждал еще один удар: она узнала, что в Южной Корее северокорейский диплом врача недействителен. Для того чтобы продолжить заниматься медициной, нужно было начать все сначала: поступить в институт и самостоятельно оплачивать обучение, так как по возрасту Чи Ын не могла претендовать на государственную стипендию. Доктор Ким все больше озлоблялась. Семь лет обучения и восемь лет врачебной практики, оказывается, ничего не значили. Чи Ын то жалела себя, то ненавидела. Она испытывала запоздалое сожаление о том, что покинула КНДР, и даже подумывала о самоубийстве.