Повседневная жизнь в Северной Корее

Вначале Ми Ран и Со Хи отнеслись к этому предложению с подозрением. Ведь в КНДР нельзя доверять никому, кроме ближайших родственников. То, что выглядело как дружеский жест, запросто могло оказаться ловушкой. Но после нескольких дней раздумья сестры все же решили поверить другу. У него в Китае были родственники и целая сеть полезных знакомств. Он знал человека с машиной, который мог довезти беженцев до границы, и пограничника, который подсказал бы, где перейти реку, а также подкупил бы нужных людей. Еще у друга был двоюродный брат, живущий в собственном доме на китайском берегу: там беглецы могли надежно укрыться.

Ми Ран и Со Хи собрались поехать вместе на несколько дней. Они поделились своим планом только с одним человеком — недавно вышедшей замуж сестрой. Та поклялась хранить молчание, но все-таки не смогла удержаться и проболталась матери, которая решительно воспротивилась задуманному. «Незамужним девушкам нельзя ехать в Китай одним», — заявила она. Ходили слухи, будто в КНР северокорейских женщин насилуют, похищают для работы в секс-индустрии или же убивают и продают на органы. Перечить матери было невозможно.

Родственники собрались на семейный совет, чтобы решить, что делать. Брат Ми Ран хотел сам отправиться в Китай как единственный мужчина в семье. Но этот вариант тоже не понравился матери: парню едва исполнилось 22 года, он был младшим ребенком, долгожданным сыном.

Наконец решили, что Ми Ран, Со Хи и их брат отправятся в путешествие вместе с матерью. Это будет семейная поездка. Третья сестра, недавно вышедшая замуж, не захотела ехать, а старшей, которая жила с мужем и детьми в военном городке, не рискнули ничего рассказывать: она ни за что бы не одобрила этот план.

Родные Ми Ран никогда не отличались особой приверженностью режиму (мать смеялась над женщинами, которые постоянно смахивали пыль с портретов вождей), но и явными оппозиционерами они не были. Самым смелым среди них оказался брат Ми Ран, Сок Чу, который, как потом выяснилось, втайне от всех слушал по ночам южнокорейское радио. Остальные не особенно интересовались политикой: они были слишком заняты своими делами, чтобы думать о том, что творится в мире.

По сравнению с другими северными корейцами семья Ми Ран в новых условиях, можно сказать, процветала. Мать продолжала управлять мельницей. Они не голодали, у них не было проблем с законом. Ничто не вынуждало их покидать КНДР. Но возможность представилась, одно потянулось за другим, сложился план, и поворачивать назад было уже слишком поздно. Бред умирающего стал побуждением, толкнувшим семью в сторону границы.

Две сестры, брат и их мать собрались в Китай, чтобы связаться с южнокорейской родней отца. Они понятия не имели, смогут ли найти кого-нибудь и будут ли им рады. Никто не осмеливался думать о том, чтобы действительно эмигрировать в Южную Корею.

Все элементы плана прояснились за считанные недели. В «гармошке» с тонкими стенами и множеством любопытных соседей нельзя было делать ничего такого, что выдало бы приготовления к поездке. Приходилось делать вид, будто все идет по-старому. Мать не могла распродать вещи, чтобы собрать денег в дорогу. Брат не мог заколотить окна, чтобы защитить дом.

До отъезда Ми Ран должна была кое-что сделать. В последнюю ночь она достала из своего платяного шкафа тщательно упакованный сверток. В нем хранились все письма от Чон Сана и вещицы, которые он ей дарил. Самую драгоценную вещь, украшенную стразами заколку в форме бабочки, приходилось оставлять. Письма нужно было уничтожить. Ми Ран порвала каждое на мельчайшие кусочки, прежде чем выбросить. Она не хотела, чтобы кто-нибудь проведал об их десятилетней дружбе с Чон Саном, о которой не знал никто, кроме брата и двух сестер. Теперь сохранить свои чувства в тайне было важнее, чем когда-либо.

Ми Ран убеждала себя: они едут в Китай совсем ненадолго, просто чтобы позвонить по телефону. Но в глубине души она знала, что, может, никогда больше не вернется домой независимо от того, как поведут себя южнокорейские родственники. Когда Ми Ран и ее родные окажутся за границей, они автоматически станут изменниками.

Девушка отчетливо слышала слова секретаря: «Она получила образование благодаря великодушию партии, а теперь предала Родину», — и ей не хотелось, чтобы ее поступок омрачил жизнь Чон Сану. После того как она исчезнет, он сможет жить по-прежнему. Найдет себе подходящую жену, вступит в Трудовую партию и сделает карьеру ученого в Пхеньяне. «Он простит меня, он поймет, — говорила она себе. — Так будет лучше для него самого».

Ми Ран покинула дом на следующее утро с маленьким рюкзачком на плече. Сев на велосипед, она как ни в чем не бывало помахала рукой матери и брату. Согласно плану, все они должны были уехать по отдельности, чтобы не привлекать внимания. Позже, днем, мать заглянула к соседке и сказала, что отправляется на неделю-другую к одной из дочерей, которой нужно помочь с маленьким ребенком. Это позволяло немного отсрочить тот момент, когда полиции сообщат об исчезновении семьи.