Повседневная жизнь в Венеции во времена Гольдони

Согласно давнему обычаю, во время такой охоты забивали двенадцать свиней и одного быка, которому отрезали голову; когда же члены Синьории возвращались в зал Piovego, где по такому случаю строили деревянный замок, сенаторы, вооруженные щитами, побеждали их. Обычай сей показался Андреа Гритти смешным, и он перестал соблюдать его, сохранив лишь напоминание о нем. Теперь утром «жирного четверга» в соборе Св. Марка музыканты стали исполнять торжественную мессу, именуемую Охотничьей; музыку к сей курьезной мессе сочинил некий капельмейстер, кажется, немец по национальности, и всякий раз толпа ломится ее послушать. После трапезы начинается уличное шествие: впереди идут кузнецы и мясники, за ними чаще всего шествуют евреи с палками и пиками, а также прочим оружием, взятым из залов Арсенала и Совета десяти. Под барабанный бой, развернув знамена и сохраняя строгий порядок, они идут до самой площади Сан-Марко, и там в честь праздника, на глазах у публики и правительства Республики одному или нескольким быкам со всеми надлежащими церемониями отсекают головы.[369]

Зрелищная сторона охоты была усилена: костюмы ее организаторов стали разительно отличаться от костюмов зрителей. С XVI в. охота сопровождается выступлениями акробатов и прочих трюкачей. Незабываемое впечатление производил номер под названием «Полет турка», «смертельный прыжок», во время которого самые храбрые рабочие Арсенала в шутовских костюмах, используя самые фантастические средства передвижения, с риском для жизни взлетали по туго натянутому канату на вершину Дворца дожей. «Один из них взгромоздился на сатира, — рассказывает Гаспаро Гоцци, — другой уселся в ящик с веслами и притворился, что летит по воздуху; третий отправился в путь с двумя пушками, привязав их к ногам и рукам». Иногда игра оканчивалась смертельным исходом: смельчак напарывался на архитектурные украшения, коих на фасаде было множество.[370] Игры под названием «Геркулесова сила» были менее опасны. Речь идет о живых пирамидах, сложных и многоэтажных, которые составляли сами горожане: кастелланцы — от приходов, расположенных вокруг Кастелло, и никколоты от приходов, расположенных вокруг Сан-Никколо в Дорсодуро. Эти физкультурные упражнения привлекали публику на Пьяцетту, где по распоряжению властей сооружали высокую деревянную башню с лоджиями и прилегающим к ней помостом; по форме и раскраске сооружение напоминало многоэтажный торт. Таким образом в «жирный четверг» местом всеобщего притяжения становилась Пьяцетта: там собирались не только простые венецианцы, но и городские власти. Вечером «торт» озарялся огнями фейерверков. Как утверждает Гоцци, в феврале 1761 г. постройка была особенно великолепна, «в три этажа, на каждом из которых после окончания фейерверка зажглись огни; также на этажах разместились оркестры, и каждый играл по нескольку часов подряд и продолжал играть даже после окончания праздника». Неудивительно, что в такие дни город гудел, звенел и полнился теми же криками и возгласами, что мы слышим на сцене, когда играют гольдониевские комедии. «Подобно воде, с шумом вырвавшейся из раскрытых ворот шлюзов, что расположены ближе к Сан-Джиминиано, — пишет Карло Гоцци, — толпа, скопившаяся на Мерчерии и прилегающих улицах, вырвалась на площадь. Масок было числом легион. Выкрики канатных плясунов, волынки паяцев, песни, исполняемые Смуглянкой и Рыжухой, этими малиновками наших подмостков, были поистине оглушительны».[371]