Повседневная жизнь викингов IX–XI века

Норманны боялись расстаться с жизнью вне поля боя — не совершив подвига, который остался бы в памяти поколений. Ибо умерших на полях сражений валькирии — девы битв, — в соответствии с представлениями того времени, относили в чертоги верховного бога Одина, а умершие в мирное время отправлялись в подземное царство богини Хель.

В те времена было абсолютно невозможно заставить человека принять решение под действием грубой силы, ибо люди предпочитали смерть бесчестию. Кто хотел добиться желаемого результата, тот должен был склонить человека на свою сторону путем разумных доводов.

Героическая этика древних германцев считала смерть достойнее и желаннее, чем бесславное и бессильное существование, тем более что переход в мир иной не означал полного уничтожения человека, а совершенный достойным образом, то есть, как мы уже говорили выше, на поле брани, гарантировал умершему достойное же существование в Вальгалле. Кроме того, умерший продолжал жить в приумноженной им родовой славе и памяти потомков, в названном его именем мальчике.[20]

Особым бесчестьем считалась для воина смерть от старости. В «Саге о Греттире» рассказывается о смелом Асмунде из Скалы, который умер от старости, что позволило его недругу насмехаться над ним и сказать: «Незавидная выпала доля воину: он задохся, как собака, в печном дыму». Объясняется такое отношение к старости очень просто: смысл жизни в мире викингов понимался как служение роду, соблюдение его чести и умножение его славы. Человек калечный, больной, слабоумный или старый оказывался малоценным членом общества, потому что не мог служить его основным целям.

«Смерть на соломе» — так еще называлась в сагах смерть от старости или от болезни, ибо умершего, по обычаю, перекладывали на пол, на расстеленную там солому. Умершие от старости попадали не в Вальгаллу, а в мрачное царство великанши Хель. Поэтому, чтобы отправиться в палаты Одина, где пируют павшие воины, старые викинги просили проткнуть себя копьем, а в более позднее время копьем протыкали трупы. В «Саге об Инглингах» говорится, что, когда Один умирал от болезни в старости, «он велел пометить себя острием копья и присвоил себе всех умерших от оружия», и отныне так делали все, кто хотел «посвятить себя Одину».

Свидетельства о ритуальных убийствах стариков и больных есть во многих источниках, в частности в «Войне с готами» Прокопия Кесарийского. Он пишет о германском племени герулов: «У них не полагалось продлить жизнь стариков или больных, но всякий раз, как кого-нибудь из них поражала болезнь или старость, он обязательно должен был просить своих родственников возможно скорее устранить его из числа живых. Тогда его родные, навалив большую и высокую кучу дров и положив этого человека на самый ее верх, посылают к нему кого-либо из эрулов, но только не родственника, вооруженного ножом. Полагается, чтобы убийца этого человека не был ему родственником. Когда убийца их родича возвращается к ним, они тотчас же поджигают всю кучу дров, начиная с самого низу, когда костер потухнет, они, собрав кости, тотчас же предают их земле».[21]

В основе ритуальных убийств лежат не только «духовные» причины, но и побудительные мотивы чисто практического свойства: в древнем обществе есть возможность прокормить строго определенное количество членов рода.

Однако не стоит думать, что для норманнов старость была лишь достойна осуждения. Почтенный возраст в эпической литературе ассоциируется с мудростью, и Один всегда изображается стариком.

В сагах также встречаются примеры трогательной заботы о стариках, что было совершенно обычным делом. Так, в «Саге о людях из Лаксдаля» говорится, что «Торарин был человек смелый и всеми любимый, и жил он у своего тестя Торстейна, потому что Торстейн уже приближался к концу своей жизни и нуждался в их заботах».

Подобные «разногласия» в источниках позволяют исследователям сделать вывод о том, что в повседневной жизни норманнов забота о наиболее слабых членах общества постоянно имела место, но была сугубо частным делом.

В сагах есть указания на истинно глубокие и трагические чувства, хотя и считается, что древнескандинавские литературные памятники лишены описания эмоций. Приведем лишь два рассказа о горе людей «эпохи саг»:

1. «Еще рассказывают, что когда Бадвара хоронили, Эгиль, сын его, был одет так: чулки плотно облегали его ноги, на нем была красная матерчатая одежда, узкая в верхней части и зашнурованная сбоку И люди рассказывают, что он так глубоко вздохнул, что одежда на нем лопнула и чулки тоже».

2. «Однажды Сигват проходил через деревню и услышал, как некий муж громко оплакивал свою умершую жену, бил себя в грудь и рвал на себе одежду, рыдал, говоря, что охотно умер бы сам».

В сообществах викингов особыми узами бывали связаны побратимы. Юноши, выросшие вместе, или воины, испытавшие друг друга в сражениях, часто совершали обряд побратимства. Они заключали нерушимый союз.

Обряд побратимства происходил в торжественной обстановке и с соблюдением определенных ритуалов.