Повседневная жизнь викторианской Англии

С замужеством женщина обретала свой собственный дом, уверенность в себе, уважение окружавших и признание в обществе. Даже в кругу собственной семьи – среди родителей, сестер и братьев – она имела свой голос, только выйдя замуж Не было хуже доли, чем жизнь старой девы, которая всегда являлась приживалкой то в доме собственных родителей, то братьев и сестер. Никто не считался с ее мнением, слуги приносили ей еду последней, жены братьев строили ей козни, мужья сестер относились к ней как к лишнему рту. В обществе от нее сначала чего-то ждали, затем презирали за неудачу, посмеиваясь за ее спиной, а потом просто не замечали. Если девушка отказывала первому претенденту на ее руку из-за того, что он был уродлив, стар, имел дурной характер или отвратительные привычки, от него плохо пахло или были физические увечья, но при этом мог обеспечить семью, регулярно посещал церковь, то бедняжка осуждалась обществом и родителями. И если другого претендента на ее руку не находилось, то до конца жизни ото всех она слышала укоры: «Мистер Н. был таким достойным человеком, и если бы ты ему не отказала, то жила бы сейчас припеваючи! Хотя к этому времени он, должно быть, уже почил и ты была бы полной хозяйкой всему его состоянию! Говорили тебе, не слушала! Не люблю, мол! Сиди теперь, всем-то в тягость, всем-то обуза!»

Любая женщина знала, что ее ожидало в будущем, если она не находила себе мужа. Ее жизнь была подобной той, которую описал в «Старых женах» Арнолд Беннетт. «Бедная вторая кузина Джона Байнеса, одна из тех жалких родственниц, которые очень часто делают жизнь невыносимой для известных семей в маленьких городах. Одно существование тети Марии, после того как в течение столького времени она была испытанием для всех, через двенадцать лет трансформировалось во что-то совершенно необходимое. Это случилось после того, как Джона Байнеса хватил удар и его парализовало. Маленькая, сморщенная женщина способна была сидеть по двенадцать часов в день около постели больного и следовать неукоснительно самому строгому режиму».

Если женщине не удавалось прожить свою жизнь ради детей или мужа, то от нее ожидалось, что она станет либо сиделкой, как в описанном случае, либо воспитательницей детей родственников, либо рабочими руками в хозяйствах сестер и братьев. За всю свою преданность и заботу она не слышала благодарности, наоборот, всю свою жизнь она как бы расплачивалась за кусок хлеба, который получала в чужом доме. Родители, имевшие дочерей, испытывали постоянную заботу о том, чтобы выдать их замуж, следуя при этом очередности. Младшая не смела выйти замуж вперед старшей. Помните в «Гордости и предубеждении» Джейн Остин, как Лиси была страшно горда, что утерла нос Элизабет, убежав с любовником и позже обвенчавшись с ним? Подобный поступок сразу же ставил под удар шансы остальных сестер. Никто не хотел бы связывать себя с семьей, где дочери не повинуются отцу и чернят свою репутацию. Когда в семье было несколько девушек на выданье, родители не могли себе позволить прислушиваться к голосу сердца каждой из них. Они были озабочены только тем, чтобы, выдав очередную дочь замуж, освободить дорогу для следующей. Довольно часто они желали, чтобы одна девочка (чаще всего младшая дочь) оставалась дома и ухаживала за ними в старости. Эта традиция сохранилась с древности, когда детей в семье было очень много. Мод Беркели была самой младшей из девятерых детей, и когда в возрасте тридцати двух лет она решила выйти замуж, ее родители были очень огорчены этим. Они противились этому браку совсем не потому, что им не нравился избранник их дочери, он был из хорошей семьи и являлся племянником архиепископа, но отец невесты заявил: «Кто же теперь будет читать мне по вечерам! Любовь родителей к своим детям гораздо сильнее, чем между мужем и женой. Любовники остывают друг к другу, муж начинает ненавидеть свою жену, и только родительская любовь уходит с их последним вздохом!»