Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей

Превращение мужчины и женщины в героическую божественную пару было бы невозможно без атмосферы мифологии, в эпоху Возрождения населившей землю наядами, нимфами и богами с благоуханными и совершенными человеческими телами, которые наводняли литературу, искусство и питали воображение. Наиболее полное выражение эта тенденция нашла в развитии учений и удивительных мировоззрений, основанных на чудесах и волшебстве. Элегантная, честолюбивая и ловкая женщина вполне могла извлечь пользу из столь благоприятного случая для воплощения сказки в жизнь, воспользовавшись химерической манией современников к собственной выгоде. Невероятно искусная во всем Диана де Пуатье охотно прибегала ко множеству уловок и интриг, демонстрируя потрясающую изобретательность, весьма воодушевлявшую ее возлюбленного Генриха II, который, как известно, обожал рыцарские романы и античные мифы.

Диана де Пуатье отличалась редкостным честолюбием и обладала несгибаемой силой воли. Ее характер — удивительное переплетение алчности со скаредностью — странным образом контрастирует с изящной легендой о ней, имевшей большой успех: в «навеянной» современникам легенде она представлялась богиней, сошедшей с Олимпа, дабы очаровать принца неземной красотой и предложить ему свою возвышенную мудрость. Такая идеализация тривиальной роли встретила широкую поддержку поэтов, художников и знатоков придворной жизни, настоящих мастеров лести, чей корыстный промысел не отступал ни перед какими препятствиями.

Все поражало неповторимостью в этой великой актрисе, превратившейся в законодательницу мистификаций. Ей помогала сама природа, сохранив ее свежесть в том возрасте, когда другие сверстницы давно вынуждены отказаться от любовных услад. Она же продолжала оставаться сияюще прекрасной. Когда двадцатилетний дофин Генрих пленился этой очаровательной сорокалетней женщиной, трон еще занимал Франциск I. Двор, где Диана состояла фрейлиной при королеве, не отличался ни строгостью нравов, ни целомудрием. Удовольствия сменялись удовольствиями, сам Франциск I подавал пример царившим там вольным нравам. Он с готовностью щеголял своей любовницей, герцогиней д'Этамп, которая — вот ирония судьбы — была на десять лет моложе фаворитки дофина. Питая пристрастие к рыцарским подвигам, с головой, набитой образами куртуазной любви, легендарными любовниками, неприступными дамами и их платоническими рыцарями, которые совершали подвиги во имя избранницы своего сердца, Генрих осуждал дебоши собственного отца и под руководством Дианы вел войну с его влиятельной дамой. У обоих имелись конкретные причины ее опасаться: эта выскочка своими интригами добилась отставки коннетабля де Монморанси, их друга и главной опоры при дворе.

Окружение Генриха неизменно подчеркивало контраст между эпической добродетелью дофина и разнузданностью короля, между скромной стыдливостью Дианы и похотливым бесстыдством герцогини д'Этамп. Мифология придавала этим противопоставлениям всю мощь античной символики. Диану де Пуатье сравнивали с Дианой-Артемидой, непорочной богиней, изгонявшей зло, а герцогиня д'Этамп, наделенная чертами Венеры, олицетворяла сладострастие и плотскую чувственность. Состоявшие на жалованье у дофина песнопевцы изощрялись на эту тему, и один из них, Франсуа Абер (после восшествия Генриха II на престол он сделался его официальным придворным поэтом) в 1545 году выдумал аллегорию, которая через несколько лет получила распространение, дополнилась и сделалась крайне необходима в устремлениях той, которая, сознавая свою ответственность, превратилась в героиню ею же созданного мифа и ради успеха этого мифа не пренебрегала ничем. Творение придворного поэта Абера соединяло в себе несколько жанров: более или менее клеветнический памфлет против возлюбленной старого короля, элегическая апология назидательной красоты будущей монархии, а также пророческое провозглашение пришествия божественной мудрости и скорое завершение правления Франциска I:

Поистине, живет еще Венера среди нас,

Богиня — почести ей воздают большие.

Она, при попустительстве небес

Свой челн в просторы моря направляя,

Республике прядет большую месть.

Но день грядет, и будет уничтожена Венера,

На трон ее Диана богоданная воссядет,

И добродетель воссияет на земле.[36]