Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме

Здесь время вспомнить, о чем, по словам Тацита, думал его тесть Агрикола, когда решил жениться на Домиции Децидиане [146], говорит Тацит. Сын нового человека (homo novus), Агрикола приехал в Рим, желая начать сенаторскую карьеру, и взял жену из знатной семьи, чтобы — как прямо говорит нам Тацит, — этот брак принес ему «как почет, так и поддержку влиятельных лиц» [147]. Миниций Ацилиан — тоже homo novus: отец-всадник был не в состоянии помочь сыну сделать сенаторскую карьеру. Поэтому кандидатуру молодого человека должен был продвигать отец невесты — вернее, в данном случае дядя, поскольку ее отца казнил по политическим причинам Домициан. О возрасте Миниция ничего не сказано, но он был явно гораздо старше предполагаемой невесты: преторами становились в возрасте не менее двадцати девяти лет. Наконец, жених достаточно состоятелен. Ювенал тоже особо указывал, что женихи обычно имели (и должны были иметь, чтобы не допускать мезальянса) состояние, сравнимое с невестами: «Разве здесь нравится зять, если он победнее невесты, с меньшим приданым?» [148]Большее же богатство может быть лишним козырем: Цезарь был помолвлен с Коссуцией — девицей «из всаднического, но очень богатого семейства» [149]. Многие неравные в сословном отношении браки, несомненно, объясняются таким же образом, но источники редко говорят нам об этом.

Итак, все сходилось: Миниций Ацилиан был блестящей партией [150]. Конечно, здесь перед нами сенаторская, особенно эндогамная среда. Mutatis mutandis, и в других социальных слоях, очевидно, применялись критерии того же типа, но не столь строгие. Вспомним, что закон никогда не запрещал браков между свободными людьми: только сенаторскому сословию возбранялись союзы с вольноотпущенниками, актерами и проститутками. Этот запрет соблюдался, что можно вывести из просопографических исследований, на основании эпиграфичеких данных, позволяющих реконструировать послужные списки или жизнь представителей тех или иных семейств. Оно и неудивительно: женятся только на тех, с кем встречаются, а сановный человек в частной жизни не встречал вольноотпущенников [151]. Что касается «стратегических» фамильных союзов, мы говорили о них в связи с социальной мобильностью.

Идеальная невеста и образцовая супруга

Что же ценилось в невесте? В письме Плиния она видна лишь в отраженном свете: у нее те же достоинства — высокое положение и богатство; разумеется, не идет речь о карьере и должности, зато говорится о castitas (целомудрие, скромность) и pudicitia (стыдливость) — достоинствах идеальной римской матроны в литературе и эпиграфике, в том числе и публичной [152]. Эти термины означают далеко не только сдержанность и достоинство: они служат определением женщины, сохранившей физическую чистоту, девичью скромность и супружескую верность.

Что касается более приятных качеств, обратимся к поэту Стацию [153]:

Дам супругу ученую (docta) в свете факелов брачных,
Нравом тебе под стать (тебе бы послали такую
Сами Юнона с любезной Венерой), под стать и красою,
И богатством, и вежеством, и обаяньем, и родом.

Это не конкретный случай, а идеальный образец, но в нем с ценными практическими и политическими качествами сведены воедино и абстрактные. Отметим первое из перечисленных, ибо оно весьма любопытно: docta. Оно упоминается не часто, но здесь перед нами мир литераторов: ведь Стаций обращается к Лукану.

Может быть, лучше всего об идеале невесты нам расскажет описание образцовой супруги? Вспомним еще раз надгробную похвалу той неизвестной матроне, которая спасла своего мужа [154]: «Твои достоинства хозяйки, твоя целомудренная добродетель (pudicitia), твоя покладистость, твоя любезность, твой добрый нрав твое усердие в пряденье и ткачестве (lanificium) [155], твое лишенное суеверия благочестие, скромность твоего убора, простота твоих платьев — к чему о них напоминать? К чему говорить о твоей ласке к домашним, о твоей привязанности к семейству <…>, когда на деле ты имела и все прочие неисчислимые добродетели, которые есть у всякой матроны, пекущейся о доброй славе?» В Майнце воин Квиеций Секунд на памятнике в честь своей супруги Секундинии Паулы [156]называет ее несравненной и весьма благочестивой супругой; она, говорится далее, была во всем послушной мужу (marito obsequentissima).