Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме

На летний отдых ездили в повозке, изредка на лошади. В этом случае женщина ехала верхом в мужском седле, без стремян, что было очень утомительно. Впрочем, это были исключительные и не очень приличные случаи.

Глава шестая ВОСПИТАНИЕ И КУЛЬТУРА

Первоначальное воспитание. Игрушки

Игра — занятие детское. «Пока жила, я играла» (dum vixi, lusi), — гласит надгробие пятилетней Геминии Агаты [385]. Девочке, как и мальчику, уже во младенчестве давали шумные игрушки (чаще металлические, иногда глиняные): трещотки (sistrum) и погремушки (crepitaculum). Обычно это были фигурки с шариками внутри; иногда ими не столько играли, сколько швырялись. Например, свинка с инкрустацией из синего стекла, положенная на гроб маленького мальчика в Сеттекамини на Тибуртинской дороге, сильно повреждена: ясно, что это была его любимая игрушка, которая ему много служила. Другая подобная игрушка найдена на могиле девочки с Номентанской дороги: полый глиняный бюстик женщины с изящной прической, напоминающей императрицу Криспину, на удобной ручке длиной 12 сантиметров.

Братья с сестрами и товарищами играли в шарики, в орехи, в бабки [386], разные игры с шашками, большим и малым мячом. Для подростков и даже для взрослых эти игры превращались в нетрудный спорт, позволявший беречь здоровье, не особенно напрягаясь. У мячей было много названий, иногда не вполне ясных для нас: trigon — мяч для игры втроем; pila — мяч для игры руками; paganica — «деревенский мяч»; follis или folliculum — большой мяч, надутый воздухом или набитый легкими перьями (от него происходит французское слово fol, означающее «шут»). Мячом очень любили также жонглировать: на барельефе с надгробного обелиска Септимии Сикки из Эсте покойница ловит мяч поднятой левой рукой, в опущенной правой держит другой мяч, а еще три изображены у нее над головой. Вероятно, это профессиональная жонглерка [387].

Главная игрушка девочки — конечно же кукла. Изредка встречаются глиняные и тряпичные (а значит, дешевые) куколки-младенцы; чаще куклы изображали маленьких женщин. Лучшая из игрушек этого типа — кукла Крепереи Цэифены из слоновой кости, по прическе датируемая 50-ми годами II в. н. э. У нее подвижные конечности, изящное туловище с анатомическими особенностями взрослой женщины. Ее можно было одевать; кроме того, на ней надето два золотых кольца и, судя по дырочкам в ушах, надевались сережки; к ней прилагалась шкатулка с гребешками и зеркальцами. Мы знаем также, что молодая весталка из Тибура Коссиния, принявшая это звание при Септимии Севере и Юлии Домне, захватила с собой чудесную куколку со всеми необходимыми украшениями [388], вместе с которой ее и нашли в могиле близ Тиволи. Играя с куклой, большая девочка готовилась не столько к материнству, сколько к жизни в обществе. Обычно перед замужеством игрушки приносили в жертву домашним богам.

Некая Клавдия Виктория, умершая от роду десяти лет, в душе была, несомненно, мальчиком: в вечность ее провожал солдатик из слоновой кости с руками на шарнирах. Но больше всего любили живые игрушки: собачек, кроликов, ласочек, птичек, реже кошек. Иногда их заменяли игрушечные изображения из глины, а чаще фаянса, более приятного на ощупь. Часто встречаются прелестные надгробные стелы, на которых покойный ребенок играет со своим любимцем.

Учеба

В семьях традиционного уклада первоначальное образование детей — и мальчиков, и девочек, — проходило под опекой матери, а если ее не было — одной из родственниц почтенного возраста и поведения. Иногда это была старая дева, которых, впрочем, как и вдов, называли vidua — лишенная (мужа), в других случаях — «дражайшая бабушка, нежнейшая воспитательница» (avia carissima educatrix dulcissima) [389], как называл внук Осцию Модесту Корнелию Патруину Публиану, светлейшую даму из рода Сципионов (III в. н. э.) [390]. Нравственное влияние матери или той, кто ее заменяла, часто сохранялось на всю жизнь.

Но не все воспитание, даже маленьких детей, проходило в узком семейном кругу. Оно включало также участие в главных событиях гражданской и религиозной жизни города. «Уму подобает возвышаться благодаря этому зрелищу, а главное — общему переживанию его религиозного значения», — писал Цицерон в 45 г. [391], когда Аттик повел маленькую дочку посмотреть на важное событие — первые игры в честь Цезаря (ludi Victoriae Caesaris), на которых жреческие процессии десять дней перемежались с театральными и цирковыми представлениями. Возможно, это был не совсем обычный поступок. Но Цицерон, так или иначе, одобряет решение своего друга понемногу приобщать девочку, которой только что исполнилось шесть лет, к совершению обрядов, хотя в данном случае они служили личному тщеславию диктатора.