Повседневный сталинизм

В городах были прикрыты частная торговля и частное предпринимательство. В рамках новой системы централизованного государственного экономического планирования государство взяло распределение товаров на себя, что было весьма смело, но плохо продумано. Планирование подавалось как героический акт подчинения неконтролируемых до тех пор экономических сил. Процесс планирования имел своей непосредственной целью проведение ускоренной индустриализации, особенно в слаборазвитых районах страны, согласно первому пятилетнему плану (1929—1932 гг.). Этот план предусматривал крупные инвестиции в тяжелую промышленность и урезал расходы на производство товаров народного потребления, что влекло за собой снижение жизненного уровня всего населения.

Руководство питало надежду, что за индустриализацию в основном заплатят крестьяне; проводившаяся в годы первой пяти­летки коллективизация сельского хозяйства и была призвана добиться такого результата, вынуждая крестьян смириться с низкими государственными ценами на их продукцию. Но эта надежда рухнула, и в итоге значительную часть бремени пришлось нести на своих плечах городскому населению. Коллективизация оказалась весьма дорогостоящим проектом. Были экспроприированы и сосланы в отдаленные районы страны несколько миллионов «кулаков». Еще несколько миллионов бежали в города. Все это привело к нехватке продовольствия, снабжению по карточкам, перенаселенности городов, а в 1932—1933 гг. — к голоду в большинстве крупнейших хлебородных районов страны. Голод был явлением временным, а вот дефицит продовольствия и всех видов потребительских товаров — нет. Марксисты ожидали, что социализм принесет изобилие, но в советских условиях социализм и дефицит оказались неразрывно связаны друг с другом.

В области политики, общественных отношений и культуры период первой пятилетки тоже явился своего рода водоразделом. Сталин и его сторонники разгромили последнюю открытую оппозицию в рядах советского коммунистического движения — левую оппозицию, исключив ее лидеров из партии в конце 1927 г. Несколько лет спустя без каких-либо открытых дискуссий была подавлена и более слабая правая оппозиция. В результате Сталин превратился не только в бесспорного лидера партии, но и в объект искусственно созданного культа, первым проявлением которого может считаться празднование пятидесятилетия вождя в 1929 г. Для проведения высылки кулаков и других карательных операций был неимоверно увеличен аппарат НКВД, и эти же годы отмечены возвратом к существовавшей при царизме практике административной ссылки и созданием империи Гулага.

Одной из основных примет периода первой пятилетки был изоляционизм. Как будто вернулось время гражданской войны 1918 — 1920 гг., когда молодое Советское государство оказалось в изоляции из-за враждебности всех крупных западных держав и собственной непримиримости. В годы нэпа, несмотря на государственную монополию на внешнюю торговлю, на которой настаивал Ленин, в некоторой степени возобновились культурные и экономические контакты с внешним миром и движение через границы Советского Союза оживилось. Военная истерия 1927 г. изменила атмосферу, и вскоре правительство решило ввести в стране «предмобилизационное положение», сохранявшееся на протяжении всех 30-х гг. С этого времени советские границы были почти закрыты для перемещения людей и товаров, и СССР заявил о своем намерении добиться «экономической самостоятельности». На ближайшее время этот шаг случайно возымел положительный результат, оградив Советский Союз от Великой депрессии. Однако на более длительную перспективу он подготовил почву для возвращения к изоляции, продиктованной подозрительностью и местническими интересами, в какой-то степени напоминавшей состояние Московской Руси XVI столетия[4].

Возраставшая подозрительность по отношению к врагам за рубежом шла бок о бок с резкой вспышкой враждебности к «врагам народа» внутри страны: кулакам, священникам, представителям дореволюционного дворянства, бывшим капиталистам и прочим лицам, чье классовое происхождение, с точки зрения коммунистов, делало их естественными противниками советской власти. Впрочем, преследование классовых врагов уже имело к тому моменту свою историю. Конституция РСФСР 1918 г. лишила права голоса различные категории «нетрудовых элементов» — бывших эксплуататоров, и эти лишенцы были также существенно ограничены в других гражданских правах, в частности, их не допускали к высшему образованию и облагали чрезвычайным налогом. Несмотря на все старания партийного руководства во времена нэпа «не допустить разжигания классовой войны», рядовые коммунисты всегда предпочитали проводить политику резкой дискриминации «бывших» — представителей прежних привилегированных классов и наибольшего благоприятствования рабочим — новому «классу-диктатору». В годы первой пятилетки этим инстинктам была дана полная воля.