Повстанец II (СИ)

Ларавель боком уселась прямо на стол, показывая тем самым зубки и отношение к субординации. Селия даже глазом не моргнула, она была спокойнее воды в безветренную погоду. Она скрестила пальцы на уровне груди и давяще облокотилась на стол, исподлобья рассматривая зашедшую гостью. Из-за тусклого освещения облик обеих женщин принимал демонические черты.

Глава 5

Ранее их первое знакомство прошло не самым доброжелательным образом. Время будто остановилось и сейчас происходило продолжение… Самое интересное — обе женщины совсем не излучали друг к другу неприязнь. А до этого даже дежурно раскланялись: Ларавель чинно постучала, спросила разрешение войти, а Селия без вопросов впустила ее, сказав присаживаться.

Ларавель сменила положение, оказавшись совсем рядом с Луньес, и снова присела на краешек стола. Словно на краешек лезвия. Словно сама стала лезвием, лежащим на краешке стола.

Им предстоял откровенный разговор.

— Да, Лара? Ты что-то хотела сказать? — равнодушно спросила Селия, продолжая играть в гляделки, и не успела прикусить себе язык, как у нее вырвалось. — Мы с Двейном обсуждали очень важные дела, и у меня тоже еще очень много дел… не могла бы ты поторопиться сказать, зачем пришла.

— Мы ночью обсудим, какие у вас были дела, не переживай, Сели, — парировала Ларавель и бархатно улыбнулась.

Уголок рта Луньес дернулся:

— Я знаю, что у вас с Двейном… близкие отношения. Тебе не обязательно об этом упоминать каждый раз при нашей встрече. Это какой-то подростковый комплекс? Чувство собственничества?

Ларавель провела пальчиком по столу:

— Нет, это чувство зависти… С твоей стороны. Я всего лишь наблюдатель. Наблюдаю реакцию.

— Я? Завидую? — хмыкнула Селия. — Всего лишь твои проекции.

— Неужели? — хитровато улыбнулась Ларавель. — Тогда что ты думаешь о Двейне как о мужчине?

— Ему я уже говорила, могу сказать и тебе: он слишком молод для меня… — равнодушно ответила Селия.

— Значит ты считаешь себя слишком старой и уже никому не нужной? — посмотрела на свои ноготки Ларавель.

С губ Селии уже готов был сорваться ответный выпад, но следующие слова Ларавель подавили его в зародыше.

— А Двейн так не считает, — сказала Ларавель, серьезно посмотрев собеседнице в глаза. — Ни что он слишком молод, ни что ты слишком стара.

— Это он сам тебе сказал? — прищурилась Селия.

— Нет, но я хочу раскрыть тебе одну тайну: у меня очень развита эмпатия. Даже Двейн не подозревает насколько. Если захочу, я могу читать эмоции окружающих почти как открытую книгу. Особенно находясь вблизи. Вот как сейчас, — она протянула руку и легонько цапнула кисть Селии. — От меня мало что можно утаить.

— Способности звелинга? — едва скривилась Селия, целая гамма эмоций промелькнула в ее душе, она попыталась их скрыть, но они подло вырывались наружу.

Ларавель слегка улыбнулась и мягко ответила:

— Верно… Сейчас ты испытала одновременно множество чувств. Досаду. Любопытство. Восхищение. Настороженность. Совсем чуть-чуть неприятия… Наверное, врожденно свойственное почти всем людям по отношению к звелингам. Мутантам. Я всю жизнь прожила среди обычных людей, поэтому знаю, о чем говорю.

— Прости, — на миг стушевалась Селия. — Не специально.

— Нет, нет, — помахала рукой Ларавель. — Не извиняйся. Я даже слегка удивлена, что у тебя… его настолько мало. Я думала о тебе хуже, поэтому тоже… Прости.

Напряжение между девушками слегка убавилось.

— Знаешь, — Ларавель накрыла своей ладонью ладонь Селии. — Раз уж мы откровенны… Двейн, пожалуй, единственный, от кого я ни разу не чувствовала неприятия за то, что я — звелинг. Что я родилась такой. Многие это тщательно скрывают, но у всех есть хотя бы капля этого… Но не у него. Двейн словно не с этой планеты… С самого начала он чувствовал ко мне влечение, восхищение, желание обладать… чтобы я была рядом… что угодно… Но никогда, слышишь Селия, никогда! От него не исходило неприязни за мою природу и даже за мой бывший род деятельности, который я тоже не выбирала…

Одинокая слезинка показалась в уголке глаз Ларавель, но девушка моргнула — и та испарилась.

Селия тоже слегка расчувствовалась и успокаивающе погладила Ларавель по тыльной стороне ладони. Как и Ларавель, Двейн раскрылся ей с новой стороны. Что за «род деятельности» имела в виду Ларавель — Селия тоже догадывалась. При ее положении наивность в таких вопросах ей не была свойственна.

Ларавель наконец вернула себе самообладание.

— Хочешь узнать, что чувствует Двейн по отношению к тебе, Сели?

— И что же?

Ларавель ответила не сразу и начала издалека:

— Он первоклассно контролирует эмоции, они появляются лишь изредка… Но даже так — всколыхнуть можно даже пустоту. До тех пор, пока человек жив. Особенно если знать, как… Если все упростить: ты ему нравишься, Селия. Очень нравишься. Он хочет, чтобы ты принадлежала ему, но не знает, как сказать об этом мне.

— Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать…

Возмущенно буркнула Селия.

— Ты поняла, о чем я. Он чувствует к тебе большую симпатию.

— Не сильно заметила… Я часто от него слышу критику.

— Обоснованную?

— Возможно, — уклончиво ответила Луньес.