Повстанец II (СИ)

— Я также понимаю ваше беспокойство. Некоторые из вас боятся, что власть будет и дальше больше вмешиваться в вашу личную жизнь, которую многие здраво воспринимают высшей степенью свободы. Однако хочу в очередной раз прояснить вот какой момент: ваша личная свобода заканчивается там же, где начинается личная свобода другого и свобода целого города, в котором вы живете как полноправный гражданин. И если вы считаете, что вас ограничивают, то у вас есть выбор. Как минимум несколько вариантов решения проблемы, вплоть до радикальных. Но я предлагаю наиболее доступный, товарищу Луньес как раз не хватает людей: идите и будьте одними из первых, теми, кто поможет построить то общество, при котором ваша личная свобода будет максимальна, но при этом не в ущерб свободе каждого из здесь присутствующих!

…

— Господин Двейн, — спросила немного пухленькая женщина азиатской наружности. — Меня не было в городе, когда это произошло… Но поговаривают, что вы с леди Луньес… эм, как бы сказать, не совсем законно пришли к власти, так ли это?

— Хороший вопрос. Смотря, что вы понимаете под законом. Насколько я знаю, до сих у Мантау нет никаких официальных законов, помимо конституции, составленной на коленке Филчем и аристократическими родами. То есть даже она вызывает вопросы. Если мы действительно нарушили какой-то пункт конституции, прошу сообщить нам об этом, — пожал я плечами и тем самым ушел от ответа.

В глаза я эту конституцию не видел, думаю, как и большинство местных жителей. Ибо не для них она писалась. Знаем мы эти конституции, которые составляются якобы на благо народа, но по факту — для закрепления собственной власти. Я все ждал, что со стороны аристократических подхалимов могла возникнуть провокация с дословной цитатой какого-либо положения из конституции Мантау… Но провокаторов не нашлось, к сожалению. А я ведь даже честно хотел признать, что в ряде случаев конституцией подтираются все, кому не лень. Кто может позволить себе это сделать. Не дословно, конечно…

…

— Командующий Двейн, такой вопрос, как считаете…

…

Три часа пролетели незаметно.

* * *

День спустя.

Ларавель наблюдала за яркими огнями ночного города. Слушала шум и смех, который раздавался с хорошо освещенных улиц и оживленных тротуаров. Фестиваль был в самом разгаре.

…Мантау находился во власти ее возлюбленного Двейна. Конечно, еще и Селии, но с приходом Дайны позиции латиноамериканки стали более шаткими. По плану Ларавель, вскоре Селия должна стать частью силы Двейна, частью его… их семьи, но никак не наоборот.

Будучи приверженкой традиционных взглядов, в долгое существование двоевластия она не верила. И наоборот — в семейном плане ее взгляды нельзя назвать традиционными. Хотя как посмотреть… Со стороны родовых аристократов уже несколько десятилетий существует традиция иметь сразу несколько жен. Вот несколько мужей — это уже «что-то на нетрадиционном» даже для прогрессивной женщины.

Ларавель невесело улыбнулась: моногамия — для низов, полигамия — для верхов. Такова нынешняя мода среди высшей аристократии многих стран.

Ее мысли снова невольно перескочили к Двейну. Он продолжал удивлять. Казалось, весь мир открыт его взору и лежит перед ногами. Стоит ему только протянуть руку или потянуть за нить…

Ларавель считала, что истинная цель Двейна — либо уничтожить этот мир, чтобы построить заново, либо «спасти» его без лишней крови. Третьего не дано.

В какую же сторону склонится чаща весов?..

Она мягко усмехнулась. Последний вопрос, можно сказать, лишен для нее смысла. Она последует за Двейном куда угодно. Если суждено — даже в пекло.

— Вель, ты там где? — раздался недовольный голос Двейна из коммутатора. — Полчаса на переодевание уже прошли…

— Иду-иду, — улыбнулась она и нацепила на лицо маску лисицы.

* * *

Ларавель вышла в необычном наряде. Напоминало укороченную до колен японскую черную юкату, сползающую в смелые чулки и босоножки.

— Ух, красотка! — ухмыльнулся я и попытался схватить озорницу, но она рассмеялась и вырвалась, убегая вперед.

Поправив маску, Ларавель обернулась:

— Нравится? Сама выбирала!

— Хочется с тебя ее стянуть… ар-р! — смог я наконец схватить ее за руку и притянуть к себе, убирая маску назад, чтоб поцеловать.

— Свят, ну не здесь же… Пойдем, нас уже ждут!

* * *

Фестиваль проходил под лозунгом: «Надевай маску — и вперед!». Это не просто прикол или какой-то фетиш… Теперь я, Селия и многие другие «важные шишки» города могли затеряться в толпе без возможности обнаружения.

Не повезло только Дункану… Ему маску медведя носить бесполезно. Узнает даже последняя собака. Общим голосованием решили его оставить во главе полуночной дружины, поэтому он сейчас следил за порядком на празднике. Мы успели с ним походить немного без масок — я только тогда осознал всю трагедию «безмасочного режима» — все норовят к тебе подойти, поговорить, приобнять, поручкаться, словно с какой-то знаменитостью. Я ж без охраны и ограничений. Честно говоря, ощущения так себе.