Повстанцы

Его поучения быстро становились достоянием всей округи. Люди скоро поняли, что он им друг. Если он призовет, они пойдут за ним, не боясь ни невзгод, ни смерти.

Если он их призовет… Мацкявичюс замедляет шаги. Да, наступит день, когда он кликнет клич. Пойдет и поведет их за собою. К победе или к гибели? Это страшное сомнение, как он его ни подавляет, не раз уже возникало в его думах. Сегодня этот вопрос обозначился еще ярче. Должно быть, потому, что и епископ ставил его — настойчиво, грозно…

Ксендз, облокотившись на стол, стискивает ладонями виски и устремляет глаза на колеблющееся пламя свечки. В карих зрачках трепещут неровные огоньки. Большая тень медленно ползет по стене.

На дворе все так же воет осенний ветер, барабанит дождь, что-то глухо стучит по коньку крыши, жалобно стонет в печной трубе. Но в комнате необычайно тихо. В стене недалеко от печи хрустит короед, в углу под полом попискивает мышь. Ксендз невольно вслушивается, но эти звуки не нарушают течения его мыслей. Да, наконец, мыслит ли он сейчас? Он погружен в такое состояние, когда человек непосредственно сливается с глубинами жизни, ощущает полноту существования и зловещее дыхание смерти. Неожиданно всплывает образ матери. Давно уж ее нет, но милое, доброе лицо перед ним, как живое. Она напряженно глядит такими же карими, как и у него, глазами. Потом проходит мимо множество других дорогих ему лиц — родных, друзей, знакомых. Ксендз откидывается, зажмуривается и на некоторое время отдается потоку воспоминаний.

Вспоминает Пранайтиса. Его похоронили недавно вместе с Рубикисом. Трогательное погребение, смерть примирила двух заклятых недругов. Немного было нужно, чтобы вместо Пранайтиса в могилу лег Скродский. Это было бы логичнее и справедливее. Однако жизнь, видно, следует каким-то иным законам.

За год на пабяржском погосте, рядом с другими могилками, выросло четыре необычных холмика над людьми, умершими не своей смертью: над Евуте Багдонайте, Даубарасом, Пранайтисом и Рубикисом. Какая-то закономерность связывает эти четыре могилы! Мацкявичюс чувствует, что и он сам — одно из звеньев этой связи. Его слова и дела, его влияние вместе с течением жизни заставляют людей думать и поступать иначе, чем было привычно до сих пор. Многие сами гибнут и других убивают без смысла, без пользы. А надо, чтобы они шли осмысленно, ради высшего блага. Для этого нужно руководить ими.

Мацкявичюс смотрит на трепетное пламя свечи, и снова ему мерещится суровое лицо епископа и грозно вскинутый перст… Сумеете ли вы, подстрекатели, поднять такие силы, чтобы свергнуть престол огромной империи? Мацкявичюс отрезал: да, сумеем, ибо поднимутся миллионы!

И вот крылатая фантазия уже показывает ему восставшие миллионы. Они идут, как волны разлившегося моря, в такую же ночь, с косами, топорами и ружьями, против вихря, свирепствующего, как и сейчас.

В этом море он различает и себя, ведущего людей своего края. Вот рослый силач Пятрас Бальсис, упрямец Лукошюнас, маленький хитрец Адомас Бите, проказник Казис Янкаускас, удалой Дзидас Моркус, Норейка и много других знакомых и незнакомых.

Мацкявичюс быстро поднимается и опять начинает крупными шагами ходить из угла в угол. Сердце полно надежды и решимости. Он ощущает свою силу. Есть у него убеждающее слово, зажигающий взгляд, увлекающая воля.

Люди доверяют ему, он не может их обмануть!

Стиснув кулаки, шепотом, но четко и повелительно, отвечает он сам себе:

— Мне нельзя сомневаться! Все силы приношу я в жертву своим людям и Литве!

…На дворе по-прежнему неистовствует ветер, но тучи начинают рассеиваться. В просветах появляются звезды, на земле уже виднее.

Как черные бугорки, маячат пабяржские избушки, размахивают голыми сучьями деревья, а верхушки их мечутся под ударами вихря.

Вот на маленькой площадке еле различимые крыша и башенка небольшого костела. Невдалеке домик и единственное освещенное окошко. Там, как маятник, мелькает тень человека.

Где-то далеко запели первые петухи.

Утро рассветет еще не скоро.

Послесловие

РОМАН О ЛИТОВСКОМ НАРОДЕ

I

В этой книге мы встречаемся с представителями разных классов и сословий феодальной Литвы. Перелистывая последние страницы, мы расстаемся с крестьянином Пранайтисом и ксендзом Мацкявичюсом.

Пранайтис гибнет, мстя за свое глубокое горе и кровную обиду, в стихийной борьбе крестьянства против поработителей и угнетателей.

Мацкявичюс решает вступить в организованную борьбу, отвечающую интересам всего народа.

Во времена крепостничества пранайтисов в Литве было много, Мацкявичюс — один. Пранайтис — литературный персонаж, Мацкявичюс — историческое лицо. Он один из немногих вождей восстания 1863 года, стоявших на революционно-демократических позициях.