Повторение прошлого (СИ)

И небо на улице тоже встретило его не самым лучшим образом — хмурым ненастьем и серостью. Москва не радовала, у него с самого утра все сегодня не заладилось. Забыл дома ключи от машины, но возвращаться не стал, так и оказался в метро. Споткнулся на ступеньке при спуске в подземку, не упал, но коленку ушиб. Спешащий куда-то по своим делам верзила толкнул его так, что он чуть не оказался на рельсах. С кем не бывает, не свалился же. И в соседнем вагоне лицо той, от взгляда которой только мурашки по коже и даже внутренний холодок по всему телу. День только еще начинался не самым удачным утром, а ему уже хотелось домой, забраться в постель под теплое одеяло, зарыться лицом в подушку и никого больше сегодня не видеть и не слышать. От всего того, с чем ему пришлось столкнуться сегодня в час-пик в метро, которым не пользовался уже несколько лет, можно и не в такую депрессию впасть. И даже работа не спасла, которая давно уже заменяла ему все радости жизни, забирающая всего без остатка. В первую очередь — дело, и только потом уже все остальное. Вспомнилась вдруг неизвестно откуда взявшаяся в вагоне бабочка с большими темно-синими, почти черными крыльями, пролетевшая над сонными головами раскачивающихся из стороны в сторону в такт движущемуся вагону пассажиров, впорхнувшая в вагон на последней остановке перед тем, самым последним кровавым перегоном. И это в середине зимы! На работу в этот день он так и не попал, уж так сложилось. И уже дома, куда вернулся затемно, он до двух ночи еще старательно выводил портрет той… из подземки. Вышла какая-то странная серая личность с большими печальными глазами, изначально голая, которую он все же приодел, зима на улице. Взглянул в черное окно и самому стало холодно. Представил себе голую нимфу на морозе, покрытую гусиной кожей и поежился, не понимая, чего к нему привязалась эта подземная попутчица из метро. Не только ведь для того, чтобы замерзнуть на морозе. Нарядил ее в обтягивающую черную юбку, а затем зарисовал ей и груди с замерзшими сосочками, плотно стянув их облегающей светлой тканью, перекинув еще дополнительно и петлю через шею в виде лямки, пропустив один ее конец прямо между стянутых и почти что уже незаметных выпуклостей, а второй отправив зачем-то под мышку. Ему немного не понравилась поза со крещенными на животе руками в черных по самый локоть перчатках, но перерисовывать уже не стал. Прическа тоже вышла не такая, как у оригинала, вместо конского хвоста вышел творческий бардак на голове у красавицы. Хотел «подстричь», но передумал, придет время, она сама подстрижется. А вот лицо удалось, особенно глаза своей печалью и тяжестью, хотя и рассматривал он их всего лишь в отражении. И именно из-за них, из-за этих глаз от всего рисунка и веяло какой-то неизбежностью и обреченностью, чего в реале он вовсе и не почувствовал. Карандаш сам передал подсознательное отторжение? Может и так, однако переделывать он ничего не стал, чтобы придать портрету чуть больше оптимизма, да и зачем, второй встречи не будет. Лишь несколькими легкими штрихами он подрисовал незнакомке почти воздушные крылышки очаровательного цветочного создания, пролетевшего по вагону и исчезнувшего в небытие. Затем, что-то вспомнив, открыл нижний ящик письменного стола и, порывшись немного в бумагах, извлек из него еще один карандашный рисунок, нарисованный им много-много лет назад и сохранившийся только каким-то чудом, положил его на стол рядом с первым и внимательно вгляделся в два портрета. Удивительное дело, но если откинуть некоторые погрешности во взглядах этих двух лиц и прочие неточности в бижутерии и одежде, то с двух совершенно разных рисунков на него смотрело одно и то же холодное лицо той, которой по его же собственным представлениям давно уже не должно было быть в живых.

Из официального отчета комиссии: «…стрелочный механизм в нарушение всех норм был зафиксирован тонкой проволокой, не выдержавшей нагрузки, что и повлекло схождение состава с рельсов, смерть 21 и травмирование более 150 пассажиров».

Огни последнего вагона скрылись в темноте тоннеля. Привычно обнулилось табло сверху, начав отсчет остановившегося уже для некоторых времени. Он видел ее, она — его, их отражения стерлось в метро.

Глава 1