Поза йогурта

Додик был единственный, кого Омар всегда брал с собой. Нет, он не был его «шестеркой», как могло показаться. Скорее, он был его верным оруженосцем Санчо, как иногда в шутку называл его Омар. Из своих людей Омар на все сто процентов доверял только Додику, и это было неспроста. Только Додик мог похвастаться, что спас жизнь Омару. Но он этого не делал, потому что был лишен дешевой брава-ды, четко знал свое место и крепко держал язык за зубами. Что еще нужно верному оруженосцу, как не эти качества? И Додик придержи-вался их. Еще со времен первой отсидки, он усвоил закон молчания. Законы стаи он знал с детства, и поэтому слово вожака было для него закон. Додик даже в кошмарном сне не мог представить себя во главе банды. Во главе дела он не смог бы быть никогда, как ему казалось. Для этого ему не хватало именно того, что присутствовало в Омаре. Эти бесконечные переговоры, встречи, психологическое давление на кого-то и способность повести бродяг за собой, плюс хладнокровие при принятии решений, несгибаемость в тяжелые моменты и змеиная изворотливость – всем этим Додик восхищался в Омаре, уже много лет находясь рядом с ним.

Он никогда не говорил Омару об этом, потому что это было не принято в их кругу. Все знали, что Омар шуток в свой адрес не терпит совсем, и он не раз демонстрировал это на глазах у десятков свидете-лей. Храбрецов, рискнувших с ним пошутить, посягнувших на его честь и авторитет, что было для него собственно одно и то же, с каждым днем становилось все меньше. Такие храбрецы, если они на-ходились, в лучшем случае отделывались легким испугом, ссадинами и другими мелкими неприятностями, в худшем же этот человек про-сто исчезал, и никто никогда не мог отыскать его. Только жуткий страх оставался в сердцах тех, кому повезло. Сумасшедший интуи-тивный страх овцы, заглянувшей в пасть волку. Что делал с обидчи-ками Омар, было неизвестно. Об этом в подлунном мире знали только двое – Омар и Додик, и больше никто, но в результате люди просто без следно исчезали.

Карина вошла в плетеный из тонких веток домик, улыбаясь и как королева – победительница. Ее манера держаться и очаровывать уже сыграла с Омаром злую шутку.

Он улыбнулся своей вычурной, лживой и с трудом выдавленной, перекошенной улыбкой, за которую ему с детства с лихвой достава-лось и в школе, и на улице, где он проводил большую часть времени, и в других местах, о которых ему не хотелось распространяться. Омар был сама галантность и, поднявшись с места, подал Карине руку. Ос-тавалось еще только поцеловать, но он этого не сделал бы ни при ка-ких обстоятельствах, даже под дулом пистолета. Тем более Додик смотрел на него.

Додик каким-то шестым чувством понял, что необходимо выйти. И в ту же секунду, ничего не говоря, он вышел из домика, чтобы не мешать переговорам и посмотреть, что происходит вокруг. «Мало ли чего. Менты не дремлят», – думал Додик.

– Еще раз здравствуйте, Омар – с серьезным видом, ни единым мускулом лица не показав о том, что случилось утром, произнесла Карина.

– Добрый вечер – выжимая из себя остатки дружелюбия, – отве-тил Омар, с нескрываемым интересом рассматривая ее шелковую блузку, облегающую грудь. – Вот ее-то я тебе и отрежу. – успокаивая себя, думал он.

– Ну что, перейдем к делу или так и будете пялиться, на меня? – резко осекла Карина.

И Омар, все с той же ухмылкой на губах, молча дал ей понять, что можно начинать разговор. « Командуй, командуй, посмотрю я, как ты будешь, когда я начну тебя резать»– думал он, кипящий от ненависти и злости. В какой-то момент Омару захотелось вытащить свой магнум и вышибить ей мозги прямо здесь и сейчас, но мысль о том, что еще не время и не место, остановила его:  «Надо сначала Эдика кидануть, а эту пташку с собой прихватить. А там, на дне, времени будет много, там и позабавлюсь на досуге». Он почти не слушал ее, думая только о предстоящей расплате, и от этой мысли его тащило.

И он, и она знали, о чем будет разговор. Дело было в деталях. А детали были в компетенции Карины и Омара. Они должны были раз-работать и оживить скелет плана, разработанного Эдуардом, собрать словесный макет. И увидеть его. В способности анализировать пре-доставленные факты Карине равных не было. Эдик направил ее к Омару, не зная, что отправляет любимую прямо к черту в пасть. Но это был ее личный выбор и ничей больше. Карина знала и понимала, на что идет, но она также знала и ради чего идет, и ради кого идет. Это было своего рода самопожертвование с ее стороны, свойственное почти всем женщинам, которое, она это тоже знала заранее, никогда не оценит тот, ради кого она и пошла на риск, и риск смертельный. А сейчас, через две недели, уже первая поставка, а воз и ныне там.