Позади Москва

Мысли так и не включились – и Николай, бешеным длинным движением разворачиваясь к новой угрозе, увидел все не глазами, а сразу всем телом, как чувствуют свет растения. Прошедшая через дальнюю щель между дворами часть первого отделения вышла «на ту сторону» и добивала ополовиненную ими группу с ближней дистанции: теперь им всем было чем заняться. Но вторая группа, такая же или меньшая числом, поймала их самих со спины. И теперь и те, и другие в этом «слоеном пироге» были заняты одним и тем же: достреливали магазины или меняли их на полные, ожидая всем нутром свою последнюю, самую оглушающую, самую главную пулю. На ста метрах «АК-74» и «М-16» стоят друг друга: на меньшей дистанции «калашников» имеет все преимущества. Трясущимися руками Николай выщелкнул из ножен тяжелый штык-нож, со второй попытки примкнул. Сбоку мелькнул оскаленный рот моряка, который бил из своего автомата, как заведенный, выпуская одну короткую очередь за другой. Он и прикрыл его и остальных. К моменту, когда в стоящего между взлетающими фонтанчиками снега и асфальтовых крошек офицера попали, Николай и его люди были готовы.

Так же без звука он распрямился и погнал себя вперед. Или не «без звука», потому что на бегу он подвывал про себя от ужаса перед тем, что сейчас будет. Размытые фигуры поднялись слева, сзади: их было еще много, но два мгновенно оборвавшихся вопля позади свидетельствовали о понятном и так: математика в условиях боя на средней дистанции меняется не просто быстро. Мгновенно.

Он услышал чужие слова, увидел поднимающихся навстречу. Почему-то они были ближе, чем показалось сначала. Одна граната рванула точно между ними, на разделяющих их трех десятках метров. Вспышка была маленькой, как апельсин; осколки он услышал, но все они прошли мимо. Несколько секунд бега с пальцем на спусковом крючке, через огонь, ровно как было в молодости, тысячу лет назад. Опрокидывающийся человек в сером, взмахнувший руками, как громадная птица. Удар в ноги, заставивший его подпрыгнуть на бегу, понимание того, что падение означает однозначную немедленную смерть. Вспышка точно в лицо и вой вокруг, слышный даже через волокно шлема. Длинный выпад в чужое тело и тут же разворот. Жуткий, оглушающий удар в голову справа, заставивший зазвенеть весь мир. Подбородочный ремень выдержал, ссадив всю кожу, но удержав шлем на месте. Полуоглушенный Николай, успев развернуться, кольнул оказавшийся перед ним чужой силуэт вслепую, совсем не глубоко, куда-то в самый верх фигуры. Но тот повалился с воплем, освободив воздух перед собой.

– Лей…

Он развернулся снова, нащупал спусковую скобу. Умудрился удержаться на ногах, когда кувыркающиеся люди подкатились, как жуткая рычащая куча. Выпустил чуть ли не треть магазина во встающего победителя, изрешетив его длинной очередью насквозь. «Калашников» пробивает все! Второй, стоящий, уже навел винтовку на него. Метров пять дистанции, не успеть ни развернуться, ни уклониться. Ну что, все? Бесшумная вспышка, еще один удар в шлем, еще тяжелее первого, – и тут же все пространство вокруг стоящего заполняется кровяной взвесью. Занявшей сразу кубометры, дважды взлетевшей и дважды опавшей и тут же кончившейся, осевшей на землю вместе с чужаком.

– Лейтенант! А-а-а…

Николай уколол шевелящегося прямо у него под ногами человека в куртке чужого цвета одним тычком в поясницу, прямо через цепочку карманов и кармашков. Тот по-звериному дико всхрапнул в землю под собой и забил ногами, как паук. Шаг назад – всюду убитые, умирающие, зовущие на помощь на двух языках раненые. Кровь на ладонях, на шее – она чья? Не может же быть, чтобы его, правда?

– Помоги… Мама, мамочка!

Двое стоящих среди разбросанных тел – свои: тот же Костя и незнакомый парень с полностью разбитым лицом и без шлема.

Подбегающие шаги, короткий взгляд поверх прицела: это Петрова. Лицо… Где-то он уже видел такое выражение на женском лице, очень давно. Многие годы назад. Уже успел забыть.

– Петрова… – хрипло сказал он вслух. – Ты нас всех спасла…

Еще бегущие шаги, всего двое, из того же первого отделения. Все, кто справился.

– Как там?

– Там все…

Он только кивнул, продолжая оглядывать окружающее. Четверо раненых – плохо, четверо целых или почти целых, считая его самого. Очереди за крупным краснокирпичным домом, отделяющим «их» двор от дальнего. Такие же шуршащие, как и эти, значит, это и есть знаменитая «М-16». Мог бы и раньше осознать, не надо было иметь много ума. И совсем не надо было его иметь, чтобы пойти на это, на ближний бой с профессионалами. Второй раз в жизни. Несмотря на все данные себе обещания. Несмотря на многолетние ночные кошмары после первого раза, не выбиваемые из головы ничем.

Николая трясло, причем трясло онемевшего, бесчувственного, как пьяного в ледяной воде.

– Э-э-х!

Костя наносит тяжелый, страшный удар вниз перед собой, в лежащего. Высокий, красивый, зрелый мужик в разорванном бронежилете успевает ухватить ствол «АК» обеими окровавленными ладонями, но удержать или увести его в сторону уже не может.

– Петрова, проверь моряка! Рядовой! Да, ты! Бери раненого.