Позади Москва

— Про твое отношение к слову «надо» — это в твоих бумагах довольно неплохо освещено. На разных этапах твоей жизни. Но лететь сейчас сложно. Про «достать билет» — это одна сторона вопроса. Кассы позакрывались, знаешь ли. Рейсы отменены почти без исключений. Вчера сбит 4642, Владивосток-Хабаровск-Новосибирск. Сегодня 126 Омск-Москва. Пассажирские, на раскрашенных лайнерах с окошечками. Забитые под завязку. Один — истребителем, ракетой «воздух-воздух» с большой дистанции. Второй — ПЗРК на взлете. Потому как летают сейчас туда и сюда не мамаши с детьми и не любовники на романтическое свидание.

— Я знаю.

— Поездом не особо веселее… Особенно на главной трассе страны. Ладно. На самом деле лететь не надо тебе никуда, ехать тоже. Я проверял твою реакцию.

— Как вчера?

— Не как вчера. Иначе. То, что ты оказался знаком с Турпалом Усоевым, давно известно кому надо не первый месяц. Его тогда ни разу не показали по ТВ, ни разу не назвали вслух его имя. Но в первый же день ты все равно понял, что это он. Это тебе в большой плюс.

— Я ни хрена тогда не понял, — резко возразил Николай. — Так, почувствовал намек, когда показывали те самые кадры, на которые я вчера указал. Но я решил, что показалось. Ощущения в протокол не подошьешь.

— Еще как не подошьешь, — тут же согласился полковник. — Но это все равно отлично. Вот ты посмотрел на видеозапись вчера — перекачать ее по закрытому каналу заняло минуты, но знал бы ты, чего мне стоило ее получить! И не нужно летать никуда, рисковать задницей на пустом месте. Технологии, чтоб их…

И тут же, без паузы:

— Что бы ты сказал ему, если бы это была не запись, а видеотелефон, конференция с той же владимирской «тюрьмой № 2»? Двусторонняя?

Пауза длиной в один удар сердца, в толчок пульса в висках.

— Ассалам алейкум… Муха аш ву хьо, могуш лелий?[11]

— Ох, лучше. Насколько же лучше, чем раньше. Хорош! Вежлив, главное. И голос правильный. Ты об этом и ночью думал? Ты поэтому не выспался?

Это было «прямое попадание», удар под дых. Николай закрыл глаза так плотно, как только мог. Секунду он безуспешно пытался вдохнуть, потом все же получилось.

— Ты боец, — глухо сказал полковник. Слышно его было плохо: будто вместе с веками мозг закрыл и другие заслонки. — Все это я валю на тебя не просто так. Ты убил меньше врагов, чем он, и меньше, чем я, но ты не трус, не добрый мальчик из доцентской семьи. Ты не струсил тогда, совсем молодой и зеленый, как лопух. И сейчас тоже, хотя ненамного-то и заматерел. Однако достаточно, чтобы превратить чистое поражение во что-то другое. Размочить счет, пока абсолютно сухой на этой, на нашей площадке. Быстро и коротко. Молодец. Мостагашна валар.[12]

— Мостагашна валар, — как эхо повторил Николай. Глаза открылись, но лицо человека напротив было как в тумане.

— Что, по-твоему, самое важное в двух сбитых пассажирских самолетах?

— Децентрализация.

Ответил он, не думая, потому что думать не получалось, но полковник опять согласно кивнул.

— Что еще?

— Страх. Это в ту же копилку, что стрельба по троллейбусам и автобусам в городах. У каждого по сотне родственников и знакомых не на другом конце мегаполиса, а вдали. В провинции, в деревнях по стране. Старые и молодые родственники. По мужу, по жене. Сокурсники. Сослуживцы по срочной службе. Теперь мы все разъединены. И никакие технологии не заменят того, что была хотя бы принципиальная возможность встретиться. Которой теперь нет. Как бензина в бензоколонках.

— По троллейбусам и автобусам… — раздельно повторил слова Николая полковник. — Борец за свободу Усоев сидит и будет сидеть, пока миротворцы и демократизаторы не подойдут ко Владимиру вплотную. А они подойдут, да… Недели две, по моим прогнозам. Реалистичным, я полагаю.

— И его им отдадут?

— Из тех, кто там сидит, вряд ли отдадут хоть кого-то. Когда «Хаммеры» дотолкаются до Владимира, уголовно-процессуальные нормы на еще контролируемой нами территории отойдут в прошлое радикально и безвозвратно. В этом можешь не сомневаться… Но вряд ли им и самим нужен будет героический борец с тоталитаризмом, сильно много знающий о ходе подготовки удара по ЛАЭС химическим оружием.

— Да, вряд ли. А к чему это вообще тогда нужно? Вот это, вчерашнее? Зачем из равновесия меня выводить? Сна лишать?

— Потому что это помогает подумать о страхе. Который поважнее иногда, чем вес полезной нагрузки на тех «Торнадо» и «Файтинг Фалконах», которые большими и дружными командами пришли к нам в гости общаться. Не «идут», пришли. Уже пришли. Ты не просто так сказал об автобусах и троллейбусах, правда? Ты и здесь догадался?

Николай не сумел ответить сразу. Потом решил, что честность — вариант не хуже других. Эта мысль едва не заставила его фыркнуть.

— Я сильно потеряю в ваших глазах, если переспрошу: догадался о чем?