Поздняя любовь

Мы лежим рядом, пытаясь успокоить сбившееся дыхание, муж нежно обнимает меня, поглаживает и играя прядками моих волос, а в моей памяти всплывает фраза Макса, сказанная однажды в кругу друзей. Тогда во время спора он бросил фразу, что целовать в губы страстно можно только свою женщину, самую дорогую и единственную, целуя в губы другую, ты изменяешь своей женщине, предаешь ее. Сегодня он ни разу не коснулся моих губ, даже случайно, даже вскользь, хотя поцелуи, глубокие и страстные во время секса любил всегда. Теперь он не хотел изменять ей со мной… Поняв это, я не нахожу сил сдержать стон боли…

— Милая, что случилось? Я что-то сделал не так? — он пытается удержать меня, прижать к себе, но я сбрасываю его руку и вылетаю из спальни, лишь успев накинуть халат, и запираюсь в ванной.

Я даю волю слезам, стою под душем и стараюсь смыть с себя его запах, его прикосновения, его поцелуи, с остервенением орудуя мочалкой. Мне горько и обидно. Мой муж просто исполнил свой супружеский долг, пытаясь усыпить мою бдительность, но он отверг меня, как свою женщину. Для него я больше не та единственная, мое место занято другой.

Я слышу, как вернувшийся с прогулки Илья спрашивает у отца что произошло, слышу ответ Максима, а потом и упрек сына.

— Бать, ты думаешь мама не знает? Ее слезы — это финальный аккорд ее терпения. Ты должен сделать выбор и выбрать одну из двух женщин. Ты должен или остаться, бросив ту, или уйти, оставив маму в покое. Если останешься, мы сделаем вид, что ничего не произошло. Если уйдешь, мы поможем маме справиться с этой потерей. Но выбор нужно сделать, ты мучаешь ее. Нельзя быть таким жестоким.

— Что ты ей рассказал? — спрашивает Макс, грязно выругавшись.

— А ничего говорить и не надо, пап. Мама не слепая, да и с обонянием у нее все хорошо. От тебя за километр чужими женскими духами разит, далеко не такими, какими пользуется мамуля. Да и помаду на воротнике рубашки мама увидела, пыталась отстирать. За что ты так с мамой? Она ведь любит тебя. А ты?

Далее Илья говорит что-то грубое и резкое, но понизив голос, явно не хочет, чтобы я случайно услышала. Меня охватывает страх за Илью. Я боюсь, что сын может схлопотать от Макса, говорит Ильюшка все это зло и резко, а это является плохим предзнаменованием. Максу Ильюшка сейчас не простит ничего. Ни слова, ни действия. Мальчика сейчас защищает меня, в обиду меня мальчики не дадут никогда. И Максим это знает.

Я выхожу из ванной и попадаю в объятия сына, протянутую ко мне руку Максима, Илья просто отводит в сторону, лишь бросив отцу сквозь зубы:

— Руки от мамы убрал.

Как ни странно, но Максим подчиняется и уходит в другую комнату, как побитая собака, поджав хвост. Илья прижимает меня к себе, отводит в свою комнату, усаживает на диван, присаживается рядом:

— Успокаивайся, мамочка. Тебе нельзя волноваться. Я с тобой. Завтра вечером обещал заехать Глеб. Он в курсе.

Я хлюпаю носом и вытираю слезы. Сын протягивает стакан воды. Я понемногу успокаиваюсь, и мы еще долго разговаривает с Ильюшкой. На вопрос сына, что сделал папа, я просто поясняю:

— Он ничего не сделал, Ильюш. Он просто своим поведением дал понять, что теперь не я его единственная женщина. Я просто одна из многих. Сегодня он перечеркнул все тридцать лет нашей совместной жизни. Мне обидно, сын, и очень больно, — тяжело вздыхаю я, на глаза вновь наворачиваются слезы, но я сдерживаю их поток.

Я надеюсь, что Макс уйдет, но он не уходит. В последующие дни с работы он приходит вовремя и как ни странно, чужими духами от него не пахнет.

Глава 5. Женька

Светлана

Я спокойно вхожу в кафе, хотя хочется влететь, как в молодости, торопясь на первое свидание. Оглядываюсь. Меня замечают. Из-за дальнего столика встает Женька, приветливо улыбаясь мне, и машет рукой. Подхожу к мужчине, протягиваю руку. Он нежно сжимает мои пальчики, а потом наклоняется и целует тыльную сторону моей ладони.

— Привет, девочка, — на выдохе говорит он.

— Привет, — отвечаю я. — Почему девочка? Я уже давно вышла из этого возраста.

Если честно, мне очень нравится его «девочка», говорит он это как-то по-особенному, с придыханием. Женя улыбается в ответ и поясняет:

— Девочка. Во-первых, это половая принадлежность. Или ты будешь оспаривать сей факт, — его глаза смеются, морщинки-лучики мило разбегаются из уголков глаз на виски.

— Не буду, — улыбаясь, отвечаю я. — А во-вторых?

— Во-вторых, для меня ты еще девочка, потому что неизведанная и неопробованная.

— Фу, все опошлил, — смеюсь я, понимая, что краснею.

— Даже в-третьих есть, — он смотрит на меня, не отводя взгляда от моего лица. Я вопросительно смотрю на него, желая услышать продолжение. — Ты даже краснеешь, как девочка, — поясняет он.

Женя помогает мне сесть за столик, галантно придвигает стул, садится напротив и слегка дотрагивается до моей руки. Приносят заказ.

— Я взял на себя смелость и сделал заказ. Надеюсь, тебе понравится.

Передо мной ставят чашечку ароматного кофе и кусочек тортика «Красный бархат».

— Обожаю этот тортик. Ты угадал, — смотрю на Женьку не скрывая улыбки.