Поздний сталинизм: Эстетика политики. Том 2

I. Широк[ая] русск[ая тема], P[iano], один оркестр.

II. Возникн[овение] злог[о] начала; борьба

(Включен[ие] хора с хоровым речитативом),

Победа, возникновен[ие] 1-й темы.

1) Они идут.

2) Наше состояние.

III. Монолог: обращен[ие] к народ[ам] мира.

Хоровые отклики, нарастая.

Для начала объяснит[е]льн[ы]й хор.

Бунтарский накал.

IV. Дети, граждане будущего, требуют защиты и готовн[о]сть их з[а]щищ[а]ть, идею мира со стороны народов.

V. Мы верим, ч[то] любой ценой сумеем построить мир.

Величавая, сп[окой]ная уверенность[700].

Как можно видеть, этот набросок содержал пока одни лишь пропагандистские клише: возникновение злого начала, обращение к народам мира, бунтарский накал, дети – граждане будущего, величайшая спокойная уверенность… Он был лишен драматургии и актуальных политико-концептуальных акцентов.

Трудно было бы найти человека, лучше посвященного в сталинскую алхимию мира, чем Эренбург. Именно с ним еще до того, как лечь в больницу, Прокофьев начал советоваться о будущей оратории. Эренбург пообещал ему план, который прислал в апреле 1950 года, когда Прокофьев уже находился в санатории в Барвихе.