Поздний цветок

— Душа моя, это не страшно. Обещаю, мы не зайдем дальше, чем ты того захочешь. Доверься мне, я не причиню тебе боли.

Глаза у нее стали огромными. Он приблизил к ней лицо — и все веснушки слились в одно сплошное пятно цвета карамели, а потом их губы слились.

Никогда не причинять ей боли… никогда. Любимая женщина… Господи, как же он ее любит!

Как только его язык проник к ней в рот, Эбби почувствовала, что распадается на части. Каким-то образом она уже оказалась без халата, и Пол прижал ее спиной к прохладной простыне. Когда его тяжелое горячее тело оказалось на ней, никаких мыслей в голове не осталось. А зачем ей мысли? Она и так знает: ее чувства не лгут. Стоит этому мужчине прикоснуться к ней пальцем, и она теряет всякую власть над собой. И так было сразу, с той памятной ночи на веранде.

При одной лишь мысли о нем — не то что взгляде или прикосновении! — с ней творилось такое, о чем раньше она и помыслить не могла.

Сердце рвалось из груди. Пальцы впились в упругие мышцы его спины, стараясь прижать к себе покрепче. Втянуть его в себя, сделать своей частью, неотличимой и в то же время такой удивительно другой!

Его рот на ее губах — такой твердый и такой невероятно нежный… Его неповторимый вкус проник ей прямо в кровь, опьяняя сильнее самого дорогого шампанского.

Такого с ней никогда не бывало прежде. Когда Эбби почувствовала его руку у себя на груди, когда его пальцы коснулись набухших от возбуждения сосков, она чуть не задохнулась. Но ее рот был во власти его губ и его языка, и дыхание вырвалось из нее глухим стоном.

— Мешает одежда, — пробормотала она, когда его губы спустились ниже и принялись ласкать ей шею. Она закинула голову, чтобы ему было удобнее.

Пол нащупал пуговицы на рубашке.

— Уверена? — Прерывисто дыша, он рывком стянул рубашку, швырнул в сторону и, расстегнув пряжку ремня, взялся за молнию джинсов.

Оставшись в трусах, Пол смутился. Трусы у него были дикой расцветки: желтые, с тропическими синими рыбками… Господи, угораздило же его нацепить такое уродство! А вдруг она подумает…

— А у тебя симпатичное белье, — заметила Эбби.

От неожиданности Пол вытаращил глаза и засмеялся. Сколько разных женщин перебывало у него в постели и сколько разных глупостей он выслушал в такой вот момент, но слово «симпатичное» применительно к его нижнему белью прозвучало впервые.

— Душа моя, ну раз эти трусы тебя не шокируют, подожди немного и ты увидишь и мои любимые с синими птицами и алыми розами.

Но все, шутки в сторону. Пол стянул трусы и повернулся к Эбби лицом. Да, это покруче тропических рыбок на желтом фоне! У нее был такой ошарашенный вид, что Полу в первый момент пришло в голову натянуть на них обоих простыню до подбородка, но он передумал. Пусть привыкает! Это ей не азы элементарной биологии на основе цветков и пчелок.

— Эбби?

Ей удалось отвести взгляд от его инструмента в полной боевой готовности и посмотреть ему в лицо.

— Душа моя, обещаю, мы не сделаем ничего такого, что было бы против твоей воли. Только ты должна знать, что я… то есть ты… Черт! Короче, если хочешь, чтобы я ушел, то лучше сразу так и скажи. Потому что еще чуть-чуть — и я за себя не ручаюсь.

Эбби распахнула глаза, и Пол без труда прочел в них все ее страхи. Но увидел в них и желание. Она тянется к нему и в то же время боится себе в этом признаться. Боится всех бабушкиных запретов. Боится полузабытого происшествия в детстве. А может, боится своих ночных кошмаров?

— Эбби, ты же знаешь, что сейчас случится? То есть представляешь, как это происходит. Как говорится, — знакома с техникой дела.

Она кивнула, неотрывно глядя Полу в глаза. Видно, боится отвести взгляд из страха увидеть все остальное. И его захлестнула волна нежности. Это сочетание щемящей нежности и сексуального возбуждения было для него внове.

— Знаешь, а ведь я, можно сказать, тоже девственник, — улыбнулся он. — Во всяком случае, сейчас именно так себя ощущаю.

Эбби посмотрела через его плечо на другую стену и увидела в зеркале загорелую спину, плечи, мощные ноги, покрытые темными волосками. Ступни у него были узкие, а подъем высокий. Мама бы сказала, что это признак породы или еще чего-нибудь…

Эбби с интересом изучала в зеркале и свое отражение, по крайней мере видимые части. Две веснушчатые ноги с тонкими лодыжками и острыми коленками в синяках… А из-за широкой загорелой спины выглядывает голое плечо, розовое от возбуждения веснушчатое лицо и копна спутанных, выгоревших на солнце волос.

Боже праведный! Она в отеле, голышом, в постели с мужчиной, которого знает меньше недели и вот-вот займется с ним любовью! Да, это она, Эбби Морган. И если раньше она лишь подозревала, что у нее мозги набекрень, то теперь никаких сомнений на этот счет у нее не осталось.

— Я знаю, как это делается… То есть, конечно, не все, но по крайней мере позу миссионера. И еще знаю, что первый раз будет больно, но ведь это еще никого не останавливало. Все этим занимаются… Значит, все не так страшно.

Она говорила с запинкой и так смущалась, что у Пола сердце разрывалось от сочувствия.