Пожалей меня, Голубоглазка

Поцеловал висок, где вилась тонкая извилистая венка, обхватил руками голову и большими пальцами стал рисовать месяцы на её щеках. Смотрел в глаза и невольно на рот, приоткрытый, манящий… Она, наверное, не замечала, но каждый раз, стоило только Косте вплотную приблизиться, её губы реагировали, разлипаясь, словно в молчаливом недоумении.

— Мир?

— Поехали, пока совсем не передумала.

*****

Малышка оказалась сущим ангелом, крепко спящим, несмотря на шум и скопление людей. Темные волосики лохматились ежиком, длинные и пушистые, носик — пуговка, губки — бантиком. Ручки были сжаты в кулачки, а ножки в розовых носочках, с оборками, раскинуты в стороны.

— Она такая… чудо, — Ая, склонившись над кроваткой, осторожно погладила крохотные сморщенные пальчики, выглядывавшие из широкого рукава распашонки.

— Не думала, что когда-нибудь дождусь, — Виктория улыбнулась, глядя на дочь. — Последние месяцы не видела своих ног, уткой ходила, чувствовала себя развалиной, толстой, уродливой и несчастной.

— Представляю. Но это того стоило.

Девушки находились в детской одни, позволяя мужчинам обсуждать работу и хобби, а Стреле командовать мужчинами и детьми. Василиса задерживалась на очередном приёме с трудным подростком, поэтому решили начать без неё, пообещав не съесть самое вкусное.

— Теперь вот, борьба предстоит с лишним весом.

— Я знаю неплохой метод.

— Заклеить рот?

— Нет, что ты! Кушать можно и нужно, с небольшими ограничениями только.

— Рассказывай.

Они принялись горячо обсуждать плюсы и минусы предложенного Аей рецепта похудения, не заметив мужчин, замерших в дверях.

— Больные, — шепотом.

— Куда им худеть?

— Ну… лично я — подниму свою на руки с трудом.

— Тюфяк. Тренажерный зал тебе в помощь.

— А твою — с лёгкостью.

— «Грабли» давно не ломали?

— Тростинка просто. А глаза какие…

— Язык оторвать?

— А голос…

— И яйца?

— Отпад.

— Викуля, — терпение у Кости закончилось, как и шепот, — тут твой благоверный на другую засматривается, ты бы проконтролировала недержание.

Разговор девушек вмиг прекратился, и злые глаза жены Соплева уставились на мужа.

— Несдержанный? — процедила. — Ещё и подслушивает?

— Любимая, Константин просто завидует, — Евгений метнулся вперёд, задев плечом друга. — Кроме тебя — никого!

— А дочь?

— Кроме вас.

— Чем докажешь?

— Хочешь, на руки подниму? Покружу снежинкой.

*****

За столом царило оживление. Мужчины, включая детей, объединились, предоставляя женщинам поговорить о своем, о женском, но Костя сел рядом с Аей и хозяйским жестом положил руку на спинку её стула. Вика, увидев, хмыкнула, а Стрела сразу «взяла быка за рога».

— У вас серьёзно или поиграть решили?

— Ещё не решили, — Костя взял вилку и начал крутить её, уткнув в стол.

— У нас контракт, — уточнила Ая и сморщилась от боли, получив пинок.

— Брачный?

— Брючный. Я регулярно расстёгиваю.

— А ты чего ершистый такой? Не нравится — не влезай.

— Если я перестану — ты вцепишься в мою девушку.

— Я и так в неё вцеплюсь, не переживай. Должны же мы знать, ради кого твои брюки подвергаются регулярному снятию. Ая… необычное имя. По правде говоря, когда нас представляли друг другу, я подумала, что оно сокращенное. Я права?

— В некотором смысле, — ответил Костя, неловко крутанув вилку и уронив её на пол.

— Не понимаю.

— По паспорту Ая — Раиса.

— А-а… А по жизни, значит, нет?

— Значит.

— Ви, подай мне, пожалуйста, салат, — попросила Стрела. — И что это у тебя в бокале?

— Смахивает на вино.

— Тебе нельзя, ты же грудью кормишь.

— А кто сказал, что я буду?

— Это ты ей налил? — отдала салатницу и с укором глянула на Костю. — Любитель спаивать женщин.

— Согласна, — вставила свое слово Ая и, заметив удивлённые взгляды, добавила: — Исключительно по личному опыту.

Костя переместил свою руку со стула ей на плечи, но она передернула, сбрасывая.

— А я что говорю? — Стрела попробовала салат. — Жаль, что вышел горьким.

— Салат?! — ужаснулась Вика.

— Опыт.

— Язва, — прокомментировал Костя, возвращая руку на место, но Стрела не повелась.

— Ая, а чем вы занимаетесь?

— Она певица.

— Нет, я…

— Прекрасная, талантливая певица.

— Прекрати молоть ерунду.

— Ты что, не понимаешь? — зашептал, наклонившись, будто бы за упавшей вилкой. — Скажешь, что печёшь, и я — труп.

— Так все-таки чем?

— Я пеку.

— Она поёт, — сел прямо и принялся испепелять её своими черными глазами.

— А что печёте?

— Хлебобулочные изделия. У меня своя пекарня.

— Скажи, Константин, а твоя девушка имеет какое-то отношение к тем пакетам, что приносил нам ты? К тем вкусностям, что интересуют меня вот уже энное время?

— Нет, это совпадение. Те булки я специально заказывал, точно уже и не помню, у кого. Адрес потерял, и они издалека, не достать их, в общем.

— Ая, вы выпекаете булочки с корицей?

— Она упекает. Меня. В гроб.

Никто из женщин и глазом не моргнул.

— Конечно. Вы про те, что с орехами, шоколадом или кленовым сиропом?

— Я знала! Знала, что обязательно найду! А ты, — в лицо Косте ткнули указательным пальцем, — врун и обманщик! Не желаю больше с тобой разговаривать!

— Блин, мне так захотелось этих булочек, — Вика умоляюще посмотрела на Аю. — Почему я ещё их не пробовала?