Пожалейте читателя. Как писать хорошо

Не существует никаких объяснений тому скачку воображения, который породил эту великолепную сцену. Однако фильмы действительно перематывались назад еще в старые добрые времена целлулоидной пленки. Можно было выключить при этом лампу в вашем 8-миллиметровом домашнем проекторе, чтобы не видеть изображение на экране, а можно было и посмотреть, что получается. Получалось забавно. Коллеги и друзья Воннегута по General Electric, ребята под тридцать, частенько устраивали вечерние холостяцкие пирушки, сопровождавшиеся просмотром порнофильмов, и они специально крутили кинопленку назад, чтобы смотреть картины от конца к началу. «Жутко весело смотреть, как коридорный одевается и пятится из номера, держа в руках поднос»[355]. Саму сцену секса тоже наверняка было очень занятно смотреть в режиме инверсии. Эти впечатления, возможно, глубже проникли в память Курта, чем проникает в вашу память обычная перемотка домашнего видео. И настал момент, когда они побудили его творчески преобразить эти впечатления в текстах.

Или взять термин «карасс» из «Колыбели для кошки». Один из айовских студентов спросил Курта, откуда он взялся. На долю секунды все затихли в ожидании: может, это слово происходит от чего-то магического, полного глубинных смыслов? Но Курт откровенно ответил, что это фамилия, значившаяся на почтовом ящике, мимо которого он часто проходил, живя на мысе Код, в Барнстейбле.

Или вот знаменитая «Молитва о безмятежности» – так ее именуют в Обществе анонимных алкоголиков, где постоянно используют. В «Бойне номер пять» она украшает стенку в конторе Билли Пилигрима, а также «серебряное сердечко на цепочке», которое висит между грудями порнозвезды Монтаны Уайлдбек[356]:

ГОСПОДИ, ДАЙ МНЕ

ДУШЕВНЫЙ ПОКОЙ,

ЧТОБЫ ПРИНИМАТЬ

ТО, ЧЕГО Я НЕ МОГУ ИЗМЕНИТЬ,

МУЖЕСТВО —

ИЗМЕНЯТЬ ТО, ЧТО МОГУ,

И МУДРОСТЬ —

ВСЕГДА ОТЛИЧАТЬ

ОДНО ОТ ДРУГОГО[357]

Вскоре после выхода романа Курт признался мне, что стянул эту молитву из рассказа Мэри Кэтлин О’Доннелл, его студентки (и моей приятельницы). Он уверял, что никогда прежде так не поступал – ничего не воровал из текстов своих студентов. Он явно испытывал некоторый стыд по данному поводу.

Тоже мне, похищенное имущество! Вскоре после того, как он мне это поведал, я увидела эту молитву на вышитой картинке в рамочке, висящей на кухне в сельском доме моей матери. Как выяснилось, «Анонимные алкоголики» взяли ее на вооружение задолго до «Бойни» и рассказа Мэри[358]. Вероятно, Мэри узнала ее именно от них. Этот текст – общественное достояние.

Или возьмем, скажем, всякие теории социальных изменений, придуманные Воннегутом в «Сиренах Титана». Они явно выросли из реальных теорий, которые некогда создал его наставник Слоткин, о чем свидетельствует, например, такая цитата:

Вот что он [Румфорд] пишет в своей «Карманной истории Марса»: «Тот, кто хочет добиться серьезных перемен в Мире, должен уметь устраивать пышные зрелища, безмятежно проливать чужую кровь и ввести привлекательную новую религию в тот короткий период раскаяния и ужаса, который обычно наступает после кровопролития»[359].

Два романа спустя Воннегут, судя по всему, применил эти теории для создания персонажей и «привлекательной новой религии» – боконизма. Пятьдесят восьмая глава «Колыбели для кошки» под названием «Особая тирания» повествует о том, как «новые завоеватели» вымышленного острова Сан-Лоренцо

мечтали осуществить в Сан-Лоренцо утопию.

С этой целью Маккейб переделал всю экономику острова и все законодательство.

А Джонсон придумал новую религию. Тут Касл снова процитировал очередное калипсо:

Хотелось мне во все
Какой-то смысл вложить,
Чтоб нам не ведать страха
И тихо-мирно жить,
И я придумал ложь —
Лучше не найдешь! —
Что этот грустный край —
Сущий рай!

И еще:

Боконон [друг Маккейба] был убежден, что здоровое общество можно построить, только противопоставив добро злу и поддерживая высокое напряжение между тем и другим[360].

С этой целью данную религию запретили. И учредили особые законы. Вот один из них: