Пожалуйста, ещё один шанс (СИ)

Все те качества, которые Маринетт Ледибаг сочетала в себе мягко и спокойно, в Кагами были резкими, грубыми, эгоистичными. Ей не нужна была семья, достаточно было видимости уюта и домашнего очага. Она не хотела детей, о которых Адриан так мечтал: сначала хотела сделать карьеру, потом не хотела портить фигуру, а потом… Потом просто сказала, что никогда не планировала вешать себе на шею такую обузу.

Кагами должна была быть во всём лучше Адриана; её необходимость быть первее, виднее в их паре была болезненной, истеричной. Много лет назад Адриан с радостью отходил на второй план самостоятельно, позволяя хрупкой, но такой сильной Маринетт Ледибаг купаться во внимании. Он говорил, что ей нужно привыкать — знал ведь, что она дизайном увлекается, — и был уверен, что у неё всё получится. Ледибаг твердила, что ей нужна его вера.

У Кагами тоже всё получалось, и Адриан со своей поддержкой был ей ни к чему.

Наверное, и Ледибаг уже ни к чему был сейчас её бывший верный напарник. Она порой мелькала пёстрым росчерком среди парижских крыш, напоминая людям о вере в чудеса.

***

Когда Адриан впервые увидел Маринетт десять лет назад, он не поверил своим глазам. В компании Альи и Нино он резко обрывал все их попытки заговорить о ней, не желая знать ни единой подробности (ему хватало толики знания того, что она всё-таки получила работу у его отца). А в тот день он узнал её случайно — по двум хвостикам, которые даже спустя десять лет были завязаны точно также, как у Ледибаг.

Трогая её за плечо, он хотел лишь извиниться за свои слова, сказанные ей так давно, и ожидал пощёчину, обиду, упрёк, но никак не мягкую, такую родную улыбку.

— Ой, Адриан! — Маринетт, конечно, растерялась на мгновение, но быстро взяла себя в руки. — Какой ты уставший… — Она поджала губы и с искренним сочувствием оглядела его. — Совсем тебя замучают!

Адриан сглотнул, пытаясь выдавить хоть немного благодарную улыбку — говорить о том, что идёт как раз с фотосессии, где над ним поработали гримёры, он не стал.

— Если честно, — Маринетт закусила нижнюю губу, — я именно тебя тут жду. Я помню, конечно, о чём ты просил меня в нашем последнем разговоре…

— Маринетт, послушай, — перебил Адриан, — я все десять лет виню себя за те слова…

— Не стоило так долго, — улыбнулась Маринетт, не дав ему договорить. — Что было, то прошло, надо жить настоящим. Ты был… — она запнулась, — не последним человеком в моей жизни, одним из самых важных, если честно. И как Адриан, и как… Ты понимаешь. — Адриан кивнул. — Скоро я выхожу замуж, и я хотела бы видеть тебя на моей свадьбе.

Жизнь, казалось, закончилась именно в тот миг.

Маринетт ещё что-то говорила, но Адриан не слышал; в его голове набатом билось «Я выхожу замуж». Он не понимал, почему так больно.

В конце концов, что иное она могла сказать? Заветное «Я люблю тебя, давай начнём сначала?», которое Ледибаг порой говорила ему во снах?

Дрожащей рукой он взял протянутый конвертик с витиеватым узором, который Маринетт совершенно точно придумала сама — ещё в школе любила похожие. Она вдруг спохватилась, пытаясь отыскать на запястье циферблат часов среди объёмного браслета, а Адриан почувствовал, как сердце ухает вниз.

— Что… — он судорожно вдохнул, — что у тебя на руке?

— Это? — Маринетт улыбнулась, поворачивая руку. — Я же говорила, что Кот Нуар был одним из самых важных людей в моей жизни, — она большим пальцем правой руки погладила яркий рисунок клубящейся дымки с зелёной лапкой посередине. — Мой жених знает мою тайну, конечно, извини. Но про тебя я так и не раскололась, хотя он и не спрашивал.

— А что написано ниже? — прохрипел Адриан, едва сдерживаясь, чтобы не зажмуриться.

— «Эмма», — прочитала Маринетт. — Так зовут нашу…

— Мама! — звонко раздалось на весь холл; Маринетт смущённо покачала головой. — Мамочка, ты ещё долго? Мы тебя зажда… Ой, — девчушка, на полной скорости летевшая точно маме на руки, резко затормозила и спряталась за её ногой. — Здравствуйте, дядя Адриан.

Если раньше Адриан думал, что давно мёртв изнутри, то сейчас он будто бы умер по-настоящему.

***

Спустя чуть меньше трёх недель Адриан нашёл в себе силы пойти на свадьбу, но выдержать смог только церемонию, и то лишь благодаря тому, сколько радости было у Маринетт, когда она его увидела.

Она была прекрасна до слёз, щипавших его глаза. Её жених, оказавшийся старшим братом их бывшей одноклассницы, делал всё то, что мог бы делать Адриан, чем вызывал у него разъедающую зависть, почти ненависть. Он тоже мог бы сейчас называть Маринетт своей Принцессой, мог бы услышать от неё заветное «Да!», мог бы держать на руках их дочь и смеяться, что «наша мама была слишком занята, чтобы выйти замуж вовремя».

Зато Адриан мог ночью вдоволь повыть в подушку, потому что Кагами снова задерживалась на какой-то светской вечеринке, да и какое ей вообще было дело до чего-то, кроме его имени и безлимитной кредитки.

За прошедшие с того дня десять лет не было ни одного вечера, когда бы он, засыпая, не вымаливал у судьбы ещё один шанс.

***

— Адриан! Адриан, проснись!

— М-м… Маринетт?

— У тебя лицо от слёз мокрое…