Пожалуйста, позаботься о маме

Когда наступило время ехать в Сеул, чтобы отпраздновать твой день рождения, у твоей жены опять случилось расстройство желудка. Она очень ослабела, и ты беспокоился, выдержит ли она поездку в Сеул. Но жена попросила тебя съездить в городок и купить бананы. Она смешала две сушеные хурмы и половину банана и ела три раза в день. И хотя она никогда не лежала в постели больше недели, как было после родов, она целых десять дней не вставала, мучаясь животом. И еще твоя жена постепенно начала забывать даты проведения ритуальных церемоний. Порой, готовя кимчхи, она вдруг замирала и так сидела без движения, глядя в пространство. Если ты спрашивал, что случилось, она отвечала, что не может вспомнить, положила в засолку чеснок или нет… Однажды она голыми руками схватила кастрюлю с кипящей фасолевой пастой и сильно обожглась. Тогда ты просто решил, что она состарилась. Подумал, что даже тебе пришлось забыть о своих любимых традиционных барабанах. В таком возрасте наши тела уже не те, что прежде, размышлял ты. Все когда-нибудь ломается, и болезни — привычные спутники человека в старости, а твоя жена как раз достигла этого момента в своей жизни.

— Ты дома?

Ты открываешь глаза, услышав голос сестры. На мгновение у тебя мелькает безумная мысль, что ты слышишь голос жены, хотя прекрасно знаешь, что только сестра может прийти к тебе домой так рано.

— Я вхожу, — говорит она и распахивает дверь спальни. Сестра держит поднос, уставленный закусками, к которым прилагается миска риса, прикрытая белым полотенцем. Она осторожно опускает поднос на пол в углу комнаты и смотрит на тебя.

Сестра жила здесь вместе с тобой целых сорок лет, а затем построила себе дом рядом с новой дорогой, и все равно она каждый день встает на рассвете, выкуривает сигарету, расчесывает волосы и скрепляет их шпилькой, а затем приходит к твоему дому. Она обходила дом в свете занимающейся зари, а затем возвращалась к себе. Твоя жена всегда слышала шаги твоей сестры, тихо обходящей дом, переходя из переднего дворика в боковой, а затем на задний двор. Она переворачивалась в постели и ворчала: «Опять она здесь», а затем поднималась. Твоя сестра просто обходила дом и возвращалась к себе, возможно, она хотела удостовериться, что за ночь с домом ничего не произошло. В юности она одновременно потеряла двух старших братьев и родителей, которые умерли с разницей в два дня, во время войны она едва не потеряла тебя. После свадьбы она осталась в родной деревне, а ее муж переехал к ней. Вскоре он погиб во время пожара, и боль от потери пустила глубокие корни в душе твоей сестры.

— Ты даже постель не удосужился расстелить? — Глаза сестры, всегда смелые и горячие в те времена, когда она была молодой, бездетной вдовой, теперь смотрят устало. Ее аккуратно причесанные волосы, скрепленные шпилькой, стали совсем белыми. Она на восемь лет старше тебя, но держится прямо и с достоинством. Она садится рядом с тобой, достает сигарету и зажимает ее губами.

— Разве ты не бросила курить? — спрашиваешь ты.

Вместо ответа, сестра щелкает зажигалкой, на которой отпечатано название бара в городке, и прикуривает сигарету.

— Собака у меня. Ты можешь забрать ее, если хочешь.

— Оставь ее пока у себя… думаю, мне придется вернуться в Сеул.

— И что ты собираешься там делать?

Ты не отвечаешь.

— Почему ты вернулся один? Ты должен был отыскать ее и привезти домой!

— Я подумал, что она могла вернуться сюда.

— Если бы так, я тут же позвонила бы тебе, разве нет?

Ты молчишь.

— И как ты можешь так поступать, никчемный человек! Как может муж потерять жену! И как ты мог вернуться домой, когда бедная женщина осталась где-то там совсем одна?

Ты пристально смотришь на свою седовласую сестру. Никогда прежде она не говорила так о твоей жене. Твоя сестра всегда неодобрительно цокала языком, когда разговор касался твоей жены. Она цеплялась к ней, потому что два года после свадьбы та не могла забеременеть, но, когда на свет появился Хун Чол, твоя сестра просто сказала:

— Подумаешь, она не сделала ничего необычного.

Сестра долгие годы жила в твоей семье, но ни разу не помогла твоей жене измельчить зерно в деревянной ступе, которой та пользовалась перед каждым приготовлением пищи. Однако она заботилась о твоей жене после каждых ее родов.

— Я хотела ей кое-что сказать, прежде чем умру. Но кому я стану это говорить, если ее здесь нет? — заявляет сестра.

— Что ты собиралась ей сказать?

— Ну, это не так просто…

— Ты хотела сказать ей о том, как жестоко ты с ней поступала?

— Это она тебе сказала?

Ты смотрел на сестру, не в силах даже ухмыльнуться. А ты хочешь сказать, что этого не было? Все вокруг знали, что твоя сестра вела себя скорее как свекровь, нежели золовка. Все так думали, но твою сестру это ужасно злило. Она говорила, что так и должно было быть, поскольку в семье не было старшей женщины. И видимо, в этом и крылась причина ее поведения.