Пожар Латинского проспекта

А вообще-то Таня правильно сказала: «Последнее время что ,кроме работы той и камня своего, ты видел? Творческим натурам нужна встряска. А тут музыка, впечатления новые!.. Ну, потискаешься там невзначай — всяк лучше, чем пивасик твой.»

Убедила.

Телефонная трубка отозвалась Любиным голосом на третьем гудке. Звонку были явно рады.

— …Сейчас, Лёшечка, объясню, как туда пройти! Значит…

Праздношатающиеся люди нет-нет, да и брели сквозь перелесок к морю,

— …Что?.. Стоит это всего тысячу рублей в месяц, но, Лёша, это адреналин, это драйв, это такой заряд позитива!.. Лёша! Лёша, ни как ты будешь одет, ни во что обут, ни как ты двигаешься…

— Ну, это мы ещё посмотрим, кто из нас лучше двигается!

Она заставила себя рассмеяться.

— Значит, до вторника! Пока, Лёшечка! Танюше с Семёном привет! Ура- ура!

* * *

Когда же это было? Сто лет назад? Но в прошлом, точно, ещё веке.

Ага-ага!..

Когда то было?..

Сто лет назад?

Но в прошлом точно ещё веке!

А наш Гаврила

Нынче рад

Сорваться памятью к той дискотеке!

Сто, не сто — тринадцать точно. В марте месяце — непривычно дождливом и прохладном для солнечного Лас-Пальмаса. Субботним вечером, на дискотеке «HABANA», куда привёл меня кубинец Лосаро. Врач, выучившийся в Москве и прекрасно говоривший по-русски. Накануне он помог мне объясниться в строительном магазинчике, где я покупал «пинтура гранде температура» — жаростойкую краску для каминов, которых, как обычно между рейсами, намеревался залепить бездну. Оделся я тогда вполне демократично — на дискотеку, чай, выдвигался. В чёрную джинсовую пару, с закатанными до могучих запястий трюмного матроса рукавами, и светло-серую («проканавшую» при свете голубых софитов белой) футболку. Большинство же присутствующих — в основном кубинских эмигрантов, одеты были по парадно выходному. Кабальеро в пиджачных парах ослепляли белизной накрахмаленных воротничков, нескудные телесами сеньориты, поражавшие между тем пластикой движений, были в вечерних платьях.

И лились они — мелодии латины!

То плавными волнами гитарных струн, перетекающими вдруг в стремительные водовороты, то ниспадающим головокружительным водопадом с тысячами искромётных, вылетающих из меди трубачей, брызг. Танцующие пары сливались так, точно партнёры знали друг друга всю жизнь, а уж танцевать научились ещё в утробе матери. Тихо задохнувшись от восторга, я просто стоял в сторонке, и не помышляя даже, по примеру пожилого сухощавого немца в очках, чего-то с бока припёка клоунадничать. Хит танцпола прозвучал ближе к полуночи. «Коммуниста!» — истово вторили в припеве танцующие. Я не дрогнул. Тем более, что на дискотеке через дорогу, куда, благополучно заклеймив тоталитарный режим, повалили все без исключения, я невольно «закосил» под аргентинца: большой зал прибыл другими латиноамериканцами, программа была разбавлена поп- хитами — в общем, со своей хореографией было уже мне где развернуться. Если бы не Лосаро, перезнакомивший меня со всеми своими друзьями-приятелями — половина, аккурат, дискотеки, да не водка вместо рома в коктейле — глядишь, и не раскрыли бы.

Как пусто было раннее утро наступившего воскресенья… Точно, как улицы и перекрёстки, подёрнутые дымкой рассветного бриза — ни души. И такая же опустошённость лежала в моей душе. В эту ночь я коснулся нового, доселе невиданного и такого прекрасного. Разменивая годы жизни на что-то другое, сплошь и рядом фальшивое, уродливое и никчёмное подчас, ума у меня не хватало только руку и протянуть этому дивному миру, что был всё время рядом — так близко!

За полдень я снова выбрел на улицы Лас-Пальмаса — пусты оказались и попытки забыться сном в судовой койке. Но лишь ветерок шуршал обёрточной бумагой на мостовых, где уже отшумел воскресный блошиный «хватай- базар» — горячо любимая

нашими моряками «Хапайка». Закрыт был тот самый строительный магазинчик, а до свободолюбивой «HABANA» я, по счастью, не добрёл: наверняка была там полная тишь. После бури латинских страстей накануне. И траулер наш следующим днём вышел

на промысел — атлантическая ставрида следующих выходных не ждала. А по окончании рейса, дома, начать обучение не получилось: знакомые танцовщицы, что в холостяцкой жизни тогда присутствовали, и самбы с румбой не ведали, и где могли бы мне с этой бедой помочь — подсказать не могли.

* * *

В воскресенье мой впопыхах в автобусе набросанный рисуночек был утверждён генеральным чертежом. И по цене не торговались — смешно бы по ней, несерьёзной, было!

Уж как обозначил.

— А по времени сколько будет?

— Да дней десять, от силы. Хотя я-то планирую за неделюуправиться.

И это хозяев устроило.

Скоренько подлил я под наши размеры долечки бетона к залитому уже фундаменту. Труженица хозяйка — Светлана — убиралась в доме, озадачив-таки слоняющегося по двору в дозоре за мной хозяина выбивкой ковровой дорожки. Набросив ту на перемычку ворот, Саша рук наизнанку в непосильной работе выворачивать не стал. Хлопнув десяток-другой раз, управился ещё быстрее, чем я с фундаментом, и, постучав в двери дачного дома, с чистой совестью передал ковровый рулончик в руки супруге.