Пожар любви

— Но, месье Бержера… — заикаясь промолвил он. — Вы не понимаете… Это Фредерика Шариве.

— Идиот! Я знаю, кто она такая.

— Чего я не могу сказать о вас, — дерзко напомнила ему Фредерика. — У меня нет привычки скрывать свою личность.

— У меня тоже, — буркнул Дамьен.

— Значит, вы лгали только мне?

Дамьен провел рукой по волосам.

— Стали бы вы со мной разговаривать, если бы с самого начала узнали, кто я такой?

— Не больше, чем сейчас, — парировала она и повернулась к двери.

Дамьен поймал ее за руку, тут же отпустил и проникновенно сказал:

— Фредди, я понимаю, почему вы сердитесь, и не жду, что вы будете представлять меня в суде, но дайте мне возможность объяснить случившееся.

— К чертовой матери вас, ваше дело и ваши объяснения, месье Бержера, — ровно сказала она.

Дамьен молча отвернулся; на его щеке забилась какая-то жилка.

Но тут опомнившийся Жорж Палотен закрыл собой дверь.

— Вы не можете уйти! — воскликнул он. А потом повернулся к Дамьену и сказал: — Вы не понимаете. Нужно, чтобы это дело вела именно женщина, а другой женщины у нас в штате нет!

— Нет другой женщины? — скептически переспросил Дамьен.

— Другой женщины-адвоката, — поправился Палотен.

— Так наймите другую, — приказал Дамьен.

— Он не может, — нахально сказала Фредерика, сложив руки на груди. — Ни одна уважающая себя женщина-адвокат не станет работать в этой фирме. Их женоненавистничество вошло в пословицу. Правда, нужно отдать Тавернье должное: он пытается изменить это, но, к сожалению, безуспешно. И я бы тоже здесь не работала, если бы Французская ассоциация женщин-юристов не затеяла против них процесс. Конторе была нужна женщина в качестве символа, и они уже потеряли надежду ее найти, но тут подвернулась я. Я сама была в отчаянном положении и не нашла в себе смелости отказаться, когда они сделали мне «щедрое» предложение.

— Оно было бы более щедрым, если бы вы приносили конторе прибыль, — бросил Палотен и снова обратился к Дамьену: — Она отличный адвокат, но все фирмы в городе знают, что у нее зуб на клиентов, которые способны платить. Зато на ее стол ложится каждое безнадежное и грошовое дело в этом городе!

— Закон дороже денег! — с жаром возразила Фредерика.

— Нельзя ли ближе к делу? — прервал их Дамьен. — Ребята, я думал, что вы в таких делах собаку съели, — сказал он Жоржу Палотену.

— Съели, — сказала Фредерика, — но обычно они выступают на стороне истца, а не ответчика.

Палотен пропустил ее слова мимо ушей и обратился к Бержера.

— Как ни печально, — мрачно сказал он, — но мы нуждаемся в ней.

— Это я нуждаюсь в ней, — резко поправил Дамьен. — А вы нуждаетесь в переделке личности.

Палотен побагровел, но не осмелился перечить своему самому богатому клиенту. Дамьен вздохнул и взялся за затылок. На мгновение Фредерика ощутила сочувствие к нему, но тут же вспомнила всю грандиозность его лжи и глубину его морального падения. Этот человек использовал ее только ради собственного развлечения. Как же он, должно быть, смеялся! Иначе зачем ему было вести против нее такую широкую кампанию? А ведь она знала это, будь он проклят! Знала, но не послушалась внутреннего голоса, потому что считала Дамьена добрым, честным и щедрым. И даже позволила ему использовать Эме. Так почему бы теперь не использовать его самого? Почему она не должна этого делать? Внезапно она вспомнила, что Палотен тесно дружит с одним судьей. Это, конечно, неэтично, но в данный момент Фредди плевать хотела на служебную этику.

Приняв небрежную позу, она вздернула подбородок и посмотрела на Палотена.

— Во-первых, я требую прибавки. Причем ощутимой.

Палотен что-то пробормотал себе под нос, но кивнул, буравя злобным взглядом ее и Дамьена, который так и не поднял головы.

— Даю согласие в присутствии месье Бержера.

— Это еще не все, — продолжила Фредерика, у которой безудержно заколотилось сердце. — Вы дружите с судьей Дювалем, рассматривающим дела о семье и браке.

Палотен кивнул и неуверенно пожал плечами.

— Дважды в неделю мы играем с ним в гольф. Это знают все.

— Я хочу, чтобы вы поговорили с ним, — безапелляционно сказала она. — Насчет моей просьбы об усыновлении.

Дамьен бросил на нее пристальный взгляд, а потом красноречиво посмотрел на Палотена. Тот проглотил слюну и сказал:

— Я сделаю лучше. Если хотите, сам буду представлять вас в суде.

Вот и все. Если Палотен будет защищать ее, дело в шляпе. Сложись обстоятельства по-другому, она ни за что не решилась бы на это. Такой подонок, как Палотен, дорого запросил бы за услугу. А теперь этот червяк достался ей даром.

Она надела на плечо ремень кейса.

— Передайте Элен, чтобы позвонила мне домой. Я беру отгул.

Палотен начал было возражать, но Дамьен жестом прервал его.

— Фредди, я не делал того, в чем меня обвиняют, — негромко сказал он. — Не стану отрицать, у меня была с ней интрижка, но это был всего лишь секс. Да и все кончилось еще до того, как она переехала в пустую квартиру моего дома. Я хочу, чтобы вы знали это.

— Да, верно, — бросила она. — Это все прекрасно объясняет, месье Бержера!