Пожар моего сердца

Она видела, как сильно он надеялся, что Данил — его сын. Она также видела, что рубашка обтягивала его руку, которую он положил на спинку дивана, и что на его шее вздулась вена, которую она целовала, когда они занимались любовью. Находиться рядом с Глебом и не поддаваться чувствам было особой формой пытки.

Было так много моментов, когда ей хотелось прикоснуться к нему, поцеловать его, броситься в его объятия, закрыть глаза и впитать его силу. И все же она сопротивлялась. Происходящего было достаточно, чтобы не усложнять ситуацию еще больше. Она установила правила, и теперь ей приходилось с ними жить. Только одна ночь. Вот и все. Сделано.

В теории это звучит намного проще, нежели применение на практике.

— Если дети уже спят, что ты здесь делаешь? — спросила она, понизив голос.

— Нам нужно поговорить. О, нет.

Случалось ли в мировой истории что-нибудь хорошее после этих слов? Это было то, что сказал Демид перед тем, как сообщить, что уезжает в тур и что быть отцом — совсем не то, кем он себя видит. Это было также и то, что произнесла Алиса перед тем, как сообщить ей, что у нее неоперабельная опухоль головного мозга. Собирался ли Глеб сказать ей, что это было слишком для него?

Собирался ли он сказать ей, что его рак вернулся? Что он снова заболел?

Стараясь изо всех сил не выдать охватившей ее паники, она скрестила руки на груди и как можно спокойнее спросила: — В чем дело?

— Ты не хочешь присесть? — он жестом указал на место рядом с ним.

О, Боже. Все происходило точно так же, как и в обеих предыдущих ситуациях.

— Нет, — покачала она головой.

Анна знала, что ведет себя нелепо, оставаясь стоять, и что независимо от того, будет она стоять или сидеть, это никак не повлияет на то, что он скажет. Но это было единственное, что она могла сделать, чтобы вернуть себе немного самообладания.

Если ее жизни суждено снова перевернуться с ног на голову, то на этот раз это произойдет, пока она будет стоять на ногах. Может быть, так ей будет легче подняться и отряхнуться.

Он наклонился вперед и уперся локтями в колени, в то время как его руки свободно свисали между ними. Голос был тихим, когда он сказал: — Я знаю, что результаты будут через несколько дней.

— Угу. — Анна кивнула, ее челюсть напряглась.

— И я тут подумал… — он сделал паузу, выглядя взволнованным.

Обычно, когда Анна видела кого-то встревоженным или расстроенным, в ней пробуждалась забота. Но не сейчас. Теперь все, о чем она думала, было «хорошо». Ему следовало бы нервничать.

Если Глеб собирался проявить трусость и отказаться от них еще до того, как выяснится, отец он или нет, то должен был бояться сказать ей об этом.

Он прочистил горло и встал. Глядя ей прямо в глаза, он сказал: — Меня не волнует, что покажут результаты.

Она издала натужный смешок и покачала головой. Несмотря на то, что она слышала, как он это говорил, ей все еще было трудно смириться с тем, что он уходит. Он казался другим. Полным энтузиазма…

— Я не могу поверить.

— Просто выслушай меня, — он потянулся к ней.

— Зачем? — хрипло прошептала она. — Я уже слышала это раньше. К сожалению, ты не первый человек, который думал, что сможет это сделать, только для того, чтобы в конце второго тайма понять, что он не хочет играть.

Было бы лучше, если бы у нее была аналогия с ММА, но она разбиралась только в футболе. Тем не менее она высказала свою точку зрения.

— О чем ты говоришь? — его брови нахмурились. А может, и нет.

— Демид сделал то же самое, — напомнила она ему, продолжая говорить тихо. — Он думал, что хочет стать отцом, но, когда подошло время игры, он сдался. — Теперь, когда она пошла по футбольной дорожке, уже не смогла сойти с нее.

Глеб улыбнулся; это была широкая улыбка, которую она любила, но прямо сейчас ей хотелось стереть ее с его лица.

— Это не то, что я делаю.

— О, правда? — Почему каждый мужчина думал, что он другой, когда на самом деле все они были одинаковыми, было выше ее понимания.

В детстве Анны у Натали было много мужчин, которые давали одни и те же обещания и всегда нарушали их. Они находили новые, улучшенные и креативные способы сделать это. Они все уходили.

— Меня не волнуют результаты тестов, — он еще сильнее понизил голос и сделал шаг к ней. Она взглянула на дверь, которая вела к комнатам детей, чтобы убедиться, что у них нет зрителей. Потому что после того, как Глеб произнес свою речь, у нее нашлось для него несколько отборных слов. — Потому что не имеет значения, что они скажут. Я уже полностью в игре.

— Что? — ее взгляд снова метнулся к нему.

Улыбка, которую ей хотелось ударить, все еще была на месте. — Я хочу быть рядом ради Данила, ради девочек и ради тебя. Я хочу, чтобы мы были семьей. Анна не могла поверить в то, что слышала.

— Ты правда этого хочешь?

— Да, — кивнул он.