Пожар на Хайгейт-райз

– А это не могло быть несчастным случаем? Ведь все время случается множество пожаров – искра из ничем не прикрытого камина, или кто-то курил сигару и не затушил ее как следует… – Шарлотта разлила чай и придвинула одну из кружек поближе к нему.

– Чтобы огонь занялся на портьерах сразу в четырех разных комнатах, на первом этаже и посреди ночи? – Томас взял свою кружку, отпил и обжег себе язык. И быстро впился зубами в хлеб с джемом.

– Ох! – Шарлотта подумала, как это страшно – проснуться посреди ночи от рева пламени и жара, сразу понять, что это такое, и осознать, что ты заперта в ловушке. И еще более страшно понимать, что кто-то сделал это намеренно, зная, что ты внутри, и имея целью сжечь тебя живьем. Мысль была такой ужасной, что на секунду ей стало плохо.

Питт слишком устал, чтобы это заметить.

– Мы пока что не знаем, кого они хотели погубить – миссис Шоу или ее мужа. – Он снова отпил чаю.

Шарлотта догадалась, что Томас, должно быть, чувствовал то же самое, что и она сама сейчас чувствовала. Он наверняка воображал себе те же самые картины, только более живо: он ведь воочию видел обгоревшие руины, от которых еще исходил жар, дым все еще наполнял воздух, и от него щипало в глазах и в горле.

– Ты уже ничего не можешь сделать нынче, Томас. Ей теперь уже не больно, не стоит так расстраиваться, – тихо и нежно сказала она. – Это же вечная история: всегда кто-то кому-то причиняет боль, но мы не можем взять эту боль на себя. – Шарлотта поднялась на ноги. – Тут ничем не поможешь. – Она погладила мужа по руке. – Я сейчас нагрею воды, и ты можешь вымыться. А потом сразу в постель. Скоро уже утро.

Питт ушел из дому, как только покончил с завтраком, и Шарлотта занялась рутинными домашними делами и заботами. Проводила Джемайму и Дэниела на уроки – они учились в одной школе недалеко от их дома; потом Грейси, горничная, начала убирать, вытирать пыль и подметать. Тяжелую работу – мыть и скрести полы, выбивать ковры, приносить уголь и кокс для кухонной плиты – выполняла миссис Хор, которая приходила три раза в неделю.

Шарлотта снова занялась глажкой, а когда закончила, стала месить тесто для ежедневной выпечки хлеба. Потом начала было мыть банки для джема, но тут раздался стук в дверь. Грейси отбросила швабру и побежала открывать. Минуту спустя она вернулась, запыхавшись, вся сияя от возбуждения.

– Ох, мэм, это леди Эшворд вернулась… я хочу сказать, миссис Рэдли, она вернулась из свадебного путешествия! И вся такая красивая и счастливая!

И в самом деле, следом за ней вошла Эмили, вся увешанная красивыми пакетами, завернутыми в упаковочную бумагу и перевязанными лентами, – крутящийся водоворот юбок из шумно шелестящей тафты роскошного бледно-зеленого цвета. Она вывалила всё на кухонный стол, не обращая внимания на банки, и обняла Шарлотту, так яростно прижав ее к себе, что та чуть не потеряла равновесие.

– Ох, как же я по тебе соскучилась! – жизнерадостно воскликнула она. – Как здорово снова оказаться в Лондоне! Мне тебе надо очень многое рассказать, я бы просто не вынесла, если бы тебя не оказалось дома. Я от тебя сто лет никаких писем не получала – конечно, я вообще не получала никаких писем с тех пор, как мы уехали из Рима. На море так скучно, если, конечно, не возникнет какой-нибудь скандал или не случится что-то между пассажирами. А ничего такого не было… Шарлотта, как это человек может провести всю жизнь, играя в безик или в баккара, или обмениваясь какими-то глупыми историями, или высматривая, у кого самый модный турнюр или самая элегантная прическа? – Тут она отступила назад и уселась на один из кухонных стульев.

Грейси стояла столбом, словно приросла к месту, широко раскрыв глаза; ее воображение бурлило, представляя корабли, полные играющих в карты аристократов в роскошных одеждах. Ее швабра все еще стояла, прислоненная к стене в коридоре, а пылевая тряпка торчала из-за пояса фартука.

– Вот! – Эмили схватила самый маленький пакет и протянула его ей. – Грейси, я привезла тебе шаль из Неаполя!

Девушка была вне себя от восторга. Она смотрела на Эмили, словно та вдруг материализовалась перед нею по какому-то волшебству. Чувства так переполняли ее, что она не могла произнести ни слова. Ее маленькие ладошки сомкнулись на пакете, стиснув его сильно-сильно… Слава богу, это была материя, а не то содержимое пакета непременно разбилось бы.

– Открывай! – скомандовала Эмили.

Грейси наконец обрела дар речи.

– Это что ж, мне, миледи? Мне?!

– Конечно, тебе, – ответила ей Эмили. – Когда пойдешь в церковь или просто выйдешь на улицу, ты должна набрасывать ее на плечи, а если шаль кому-то понравится, скажешь, что ее тебе привезла подруга с Неаполитанского залива.

– Ох! – Грейси трясущимися пальцами развернула бумагу, а когда из нее выпал волнистый поток красно-сине-золотого шелка, выдохнула в полном экстазе. Тут она вдруг вспомнила о своих обязанностях и бросилась в коридор к своей швабре, прижимая к груди только что обретенное сокровище.