Пожар на Хайгейт-райз

– Никаких, насколько мне известно, – перебил его Питт. Драммонд был прав: ему будет чрезвычайно трудно чего-то добиться от них, кроме как совместной панической обороны. – Возникла весьма серьезная угроза его жизни. – Это была правда, по сути дела, даже если он и не стал обозначать эту угрозу точно. – Вы могли бы помочь нам выяснить, кто несет за это ответственность.

– Угроза его жизни? Ох, боже мой, как ужасно! Но здесь у нас никто никогда не стал бы даже думать о подобном! Мы тут спасаем жизни. – Молодой человек нервно подергал свой галстук, который, кажется, угрожал ему удушением.

– Но и у вас иной раз бывают неудачи, – подтолкнул его Томас.

– Ну… да, конечно. Мы не умеем творить чудеса. Подобное предположение совершенно необоснованно. Но смею вас уверить…

– Да, да, – снова перебил его Питт. – Могу я поговорить с управляющим?

Молодой человек негодующе уставился на него:

– Ну, если вам так нужно… Но, уверяю вас, нам ничего не известно о подобной угрозе, иначе мы сразу же сообщили бы в полицию. Управляющий – человек очень занятый, очень занятый!

– Не сомневаюсь, – солгал Томас. – Однако если этот человек сумеет выполнить свою угрозу и убьет доктора, как убил свою предыдущую жертву, тогда ваш управляющий станет еще более занятым человеком. Потому что у него останется меньше врачей, чтобы заниматься больными… – Последние его слова повисли в воздухе, тогда как стоящий перед ним молодой человек то краснел от неудовольствия, то бледнел от ужаса.

Как бы то ни было, но перепуганный и загнанный в угол управляющий, мрачный мужчина с длинными усами и редеющими волосами, был не в состоянии сообщить Питту что-то стоящее, что хоть на шаг продвинуло бы расследование. Он был гораздо более расположен вести беседу, чем ожидал Томас, не слишком преувеличивал собственную важность и значение и прекрасно осознавал огромность стоящих перед ним задач в борьбе с болезнями, которые он не умел лечить; понимал, как невежество губит даже малые успехи просвещения; имел представление о чистоте и гигиене в ситуации, когда люди практически не имеют доступа к чистой воде, к достойным условиям санитарии и хоть какой-либо канализации, все системы которой заполоняли полчища крыс. Уж если принц-консорт, супруг королевы, умер от тифа в результате скверного водоснабжения, хотя и жил в собственном дворце, что можно было сделать в жилищах простых людей, не говоря уж о бедняках и несчастных, проживающих в трущобах?

Управляющий провел Питта в маленький неубранный кабинет, в котором пахло мылом и лежалыми бумагами. Окно здесь было очень маленькое, оба газовых рожка были зажжены и горели, издавая легкое шипение. Он пригласил Питта присесть и огорченно сообщил:

– Ничем не могу вам помочь. Шоу – чертовски хороший врач, можно сказать, одаренный. Не раз видел, как он сутками напролет сидел у постели больного; как он плакал, если терял при родах мать и ребенка. – Тут на его худом лице промелькнула улыбка. – И еще видел, как он орал на какого-то надутого старого идиота за то, что тот заставляет его впустую тратить на него время. – Он вздохнул. – И еще больше орал на типа, который вполне мог бы кормить своих детей и молоком, и фруктами, но не делал этого. И бедняжки росли все кривые от рахита. Никогда не видел, чтоб человек впадал в такую ярость, как Шоу в тот день. Его аж трясло от негодования, он весь побелел. – Управляющий глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула и поглядел на Питта на удивление острым взглядом. – Мне он нравится. Мне ужасно жаль, что такое случилось с его женой. Вы ведь именно поэтому ко мне пришли? Потому что думаете, что этот пожар был устроен, чтобы его погубить?

– Это представляется вполне возможным, – ответил Питт. – У него не было каких-то крупных разногласий с коллегами, о которых вам известно?

– Ха! – Управляющий взорвался смехом. – Ха! Если вы задаете такой вопрос, значит, вы совершенно не знаете Шоу. Конечно, были! Причем со всеми – с коллегами, с медсестрами, с администрацией – то есть со мной. – В его глазах светилось мрачное довольство. – И раз уж я обо всем этом знал – могу себе представить, что это всем тут было известно, все это могли слышать. Он вообще не имеет понятия об осторожности и осмотрительности – по крайней мере, когда взыгрывает его темперамент. – Он чуть съехал вперед на своем стуле и выпрямился, глядя на Питта более напряженным взглядом. – Я, конечно, не имею в виду дела чисто медицинские. Здесь он нем как рыба – сплошная врачебная тайна. Никогда не выдавал никаких секретов своих больных, даже на консилиумах с участием других специалистов. Сомневаюсь, что он хоть раз в жизни слушал или передавал какие-то сплетни. Но вот темперамент у него – это же прямо порох, индийский карри, особенно когда он видит несправедливость или жульничество. – Управляющий пожал плечами. – Он не всегда бывает прав, но когда выяснялось, что был не прав, он обычно менял свою точку зрения, хотя и не сразу.

– Его здесь любят?

Управляющий улыбнулся.