Пожарный

— Ох, милый, — мягко произнесла она. — Он... он бил тебя ремнем?

Я кивнул, все ещё с закрытыми глазами.

— Угу. Мои родители очень религиозные и строгие. Я сделал то, что они сочли греховным, и так они наказали меня.

— Сколько тебе было лет?

— Четырнадцать

Её рука на мгновение сжалась на моих шрамах.

— Это жестокое обращение с детьми, Элайджа.

Я пожал плечами, и она вздохнула, прежде чем спросить:

— У тебя есть братья или сёстры?

— Нет. Был только я.

— Никто не замечал, что они делали с тобой? У тебя не было учителя, к которому ты мог бы обратиться или...

— Я ходил в школу для мальчиков, и она была такой же строго религиозной, как и мои родители. Там всё ещё использовали порку в качестве наказания в школе.

— Святое дерьмо, как такое вообще возможно? — прошептала она.

— Их закрыли несколько лет назад.

— Слава богу, — ответила она. — Твой отец часто бил тебя?

— Всякий раз, когда я делал что-то, что он или моя мать не одобряли или считали грехом. Им было трудно... угодить, так что меня часто наказывали. Хотя действительно сильный ущерб он причинил только однажды.

Мия молчала, и знал, она собирается спросить меня, что я сделал, хоть и обещала не интересоваться. Я не винил её, но не мог – не стал бы – говорить об этом с ней. Мое тело застыло, и я ждал, что она задаст вопрос, который снова выгонит меня из её постели.

— Мне так жаль, милый.

Я вздрогнул от неожиданности и уставился на Мию. Она смотрела на меня мягким взглядом, полным сострадания, и каждый мускул в моём теле снова напрягся, прежде чем расслабиться.

— То, что твои родители делали с тобой, ужасно и жестоко, и мне жаль, что тебе пришлось пройти через это в одиночестве. Мне жаль, что они причинили тебе такую боль.

Она прижалась поцелуем к моим губам, и я прислонил свой лоб к её, вдыхая её нежный запах.

— Всё было не так уж плохо.

— Не так уж?

— Я... это было ужасно.

Она обняла меня и крепко прижала к себе.

— Мне жаль, Элайджа.

Я уткнулся лицом ей в шею и глубоко вдохнул, прежде чем пробормотать:

— Я сбежал, когда мне было семнадцать, и с тех пор не разговаривал с ними. Они всё ещё живы, и мой отец ещё пастор, но это всё, что я знаю. Я не хочу иметь с ними ничего общего.

— Конечно, не хочешь.

— Я плохой сын.

— Нет, ты не плохой сын. — Мия обхватила моё лицо ладонями и пристально посмотрела на меня. — Это они плохие родители, Элайджа. Это им должно быть стыдно, а не тебе. За исключением убийства людей или животных, ничего из того, что ты мог сделать, не может быть достаточно плохим, чтобы оправдать такую жестокость. Ты слышишь меня?

— Я никого не убивал.

Она слегка улыбнулась и поцеловала меня.

— Я знаю. В твоём теле нет ни одной плохой косточки, Элайджа Томсон. Ты самый милый, самый нежный мужчина, которого я знаю, и я обожаю тебя. Ты же знаешь это, правда?

Я кивнул, и она ещё раз поцеловала меня, прежде чем положить голову мне на грудь.

Она не предлагала любовь, но этого достаточно. Когда она закончит со мной, когда захочет вернуться к тому, чтобы остаться просто друзьями, памяти об этом моменте будет достаточно.

Этого должно быть достаточно.

Глава 10

Мия

— Подожди, так ты говоришь, что всё ещё даешь Элайдже секс-уроки? — Изабель уставилась на меня поверх своей чашки кофе.

— Говори потише, — проворчала я, оглядываясь по сторонам в кофейне «Кружки».

— Это продолжается две недели, — сказала Изабель. — Раньше ты говорила, что он быстро учится. Ты врала? Насколько плох этот чувак в постели?

— Он не плох, — защищаясь, ответила я. — На самом деле, он по-настоящему хорош и быстро учится.

— Тогда почему ты всё ещё учишь его?

— Потому что я...

Я не знала, что сказать. Мне вообще не стоило говорить Изабель, что всё ещё трахаюсь с Элайджей, но она задала мне прямой вопрос, и я не смогла солгать своей лучшей подруге.

— Ты влюбилась в Элайджу?

— Что? Нет, конечно, нет.

— Почему нет? Очевидно, что вы двое совместимы в постели и действительно хорошие друзья. Почему вы не можете просто начать встречаться? И не втирай мне, что ты не нравишься Элайдже в этом смысле. Ты ему нравишься, Мия.

Я вздохнула и потеребила картонку на кофейном стакане.

— Ладно, хорошо, может я ему и правда нравлюсь, но он почти напоминает мне Филипа.

— Ни в коем случае. Филип был козлом. Я понимаю, что не так уж хорошо знаю Элайджу, но сразу ясно, что он не козел.

— Он не такой, — сказала я. — Но он продолжает делать эти маленькие комментарии о том, как я идеальна, и...

— Это не значит, что он Филип, — ответила Изабель. — Слушай, я понимаю, почему ты параноишь, Филип основательно влез к тебе в голову, но ты не можешь прятаться от любви из-за него.

— Я не прячусь. Я просто... мне нужно больше времени, чтобы отойти от тех игр разума, в которые Филип играл со мной. Понимаешь?

— И что дальше? Ты собираешься сначала повстречаться с несколькими придурками? Парнями, которые не будут говорить, что ты потрясающая? Так ты собираешься преодолеть это? — сердито посмотрела на меня Изабель.

— Нет, но встречаться с кем-то, кто временами напоминает мне Филипа, определенно не лучший способ.