Пожарный

Но довести себя до паники она не успела – схватки утихли, оставив внутри такое бульканье, будто она наглоталась холодной кока-колы. В ушах стучала кровь. И Харпер поняла, что должна позвонить сегодня, сейчас же, и рассказать отцу, что она собирается подарить ему на день рождения внука. Просто невероятно, что родители еще не знают, что она беременна… Не говоря уж о том, что жива. Мама просто завизжит, реально завизжит.

Ник спал на боку на соседней койке, подложив кулачок под щеку. Харпер не боялась его разбудить. Он будет спать, даже если начать разговор рядом с его постелью. Пол оказался такой холодный, что было больно наступать босыми ногами. Харпер сдвинула занавеску, чтобы заглянуть в приемную. Дежурный – мальчик по имени Хад Лури, который часто помогал рыбачить Дону Льюистону, – дремал на диване, положив винтовку на пол. Получит мальчик на завтрак белый камешек, если Бен Патчетт заглянет с проверкой.

Харпер зашла в туалет и заперла дверь. Села на крышку унитаза и включила телефон. Заряда осталось меньше четверти, и Сеть ловилась еле-еле. Харпер смотрела на плоский стеклянный, невообразимо блестящий экран секунд десять, потом по памяти набрала номер матери и нажала «позвонить».

Секунды три телефон хрипло шипел. Потом раздалась запись оскорбленного, осуждающего женского голоса: «Набранный вами номер не обслуживается. Пожалуйста, проверьте цифры и перезвоните».

Харпер попробовала номер отца. Телефон отозвался короткими гудками, словно передавал сообщение морзянкой. Последовало отвратительное сердитое блеяние, и пришлось отключиться.

Харпер вспомнила об электронной почте. Нажала на значок Сети, чтобы войти в свой аккаунт на gmail. Чуть дыша, ждала появления главной страницы. Страница не открылась.

Вместо этого ее перенаправили на главную страницу Гугла. Она изменилась. Вместо белой страницы, в центре которой было написано:

Google

Харпер очутилась на странице с прощальной надписью:

Goodby

Снизу было поисковое окошко и две знакомые кнопки. В последний раз, когда Харпер заходила в поисковик, на одной кнопке было написано «Поиск в Google», а на второй – «Мне повезёт!». Теперь надпись на левой гласила: «Наш поиск окончен».

Правая кнопка сообщала: «Нам так везло».

И по какой-то причине – может, из-за того, что все внутри гудело после схваток, – у Харпер взмокли ладони; так больно было смотреть на изуродованную страницу Гугла. Она подозревала, что попытка поиска ни к чему не приведет, но набрала «Почта Google» в поисковом окошке и нажала «ввод».

Никаких результатов не появилось, зато слова, набранные в поисковом окошке, зашипели, почернели и рассыпались на пиксели. Черные струйки цифрового дыма поднялись над пеплом.

Нелепо было бы плакать над тем, что больше нет Гугла, но на мгновение Харпер ощутила, что сейчас разразится рыданиями. Представить, что Гугл может рухнуть и исчезнуть, было так же невозможно, как представить падение башен-близнецов. Поисковик казался незыблемым, как часть культурного пейзажа.

Наверное, она готова была оплакивать не только Гугл, но и все остальные добрые, умные-разумные достижения прогресса, которые теперь ускользали в небытие, тонули в прошлом. Харпер скучала по эсэмэскам, телевидению и Инстаграму, микроволновкам и горячему душу, шопинг-терапии и качественному арахисовому маслу. Да и неизвестно, выращивает ли кто-нибудь еще арахис; Харпер затосковала, а сглотнув, почувствовала вкус слез. Она скучала по всему и по всем, но главное – по маме, папе и брату; и впервые она позволила себе признать, что, возможно, уже не встретится ни с кем из них.

Харпер не хотела напугать дозорного в приемной внезапными рыданиями. Она зажала телефон в ладонях, прижала костяшки пальцев к губам и стала ждать, когда утихнет горе. Наконец, убедившись, что держит себя в руках, она крепко поцеловала экран, сказала: «С днем рождения, папа», – и выключила телефон.

Вернувшись в палату, Харпер спрятала телефон под потолочной плиткой вместе с блокнотом. Потом нырнула под простыню и вдоволь поревела в подушку.

Но скоро слезы кончились, и она почувствовала себя сонно и уютно. Ребенок неуверенно прижал ладошку к жесткой стенке своей темницы, растопырив пальчики – Харпер отчетливо ощущала каждый – и, казалось, неуклюже гладил ее, утешая. Харпер прижала к животу свою ладонь – с малышом их разделяло меньше полудюйма кожи и жира.

– Теперь мы с тобой остались одни, малыш, – сказала Харпер; на самом деле они остались одни несколько месяцев назад.

10

Этой ночью ей снова снился Джейкоб, впервые за несколько месяцев. Снился Джейкоб, «Фрейтлайнер», несущиеся на нее фары и мотор, ревущий с ненавистью, недоступной человеческому голосу.

Только на этот раз Джейкоб ехал не один.

В этом сне – вот странно! – с ним был Нельсон Гейнрих.

11

Через четыре дня после того, как она спрятала телефон, чтобы он больше не тревожил ее, в лазарете дежурил Майкл Линдквист. Он заглянул к Харпер, как только началась смена.