Пожарный

Кладбище Южной улицы было похоже на небольшой город, только большинство жилищ располагалось под землей. Ник показывал дорогу по переулкам и аллеям, извилистым окраинам и открытым пастбищам. Так они добрались до грунтовой дороги вдоль задней стены кладбища. Здесь, в сырой траве и подлеске, их ждало другое, более скромное кладбище: дюжина машин разной степени разбитости – грязные, выгоревшие, осевшие на обода. Некоторые уже заросли сорняками – ржавые островки в мелком море ядовитого плюща.

Сбоку от этого последнего пристанища неоплаканных автомобилей стояло приземистое бетонное здание с жестяной крышей. Из-под свесов крыши глядели затянутые паутиной окна. С одного торца была гофрированная алюминиевая гаражная дверь. Харпер догадалась, что здание служило штаб-квартирой похоронных бюро… в те дни, когда на кладбище Южной улицы еще работали похоронные бюро. Трава высотой по колено ясно говорила, что уже давно никто не приходил отмечаться в начале рабочего дня.

За останками автомобилей, у большой мусорной ямы, накрытой коричневым брезентом, Алли поставила пожарную машину – рядом с «Понтиаком Файербердом», сгоревшим до рамы. Алли покопалась под рулем, нашла пару скрученных проводов и распутала их – с электрическим треском. Мотор запыхтел, застучал и стих.

Они сидели в молчании. Сквозь дубы у задней стены парка Харпер видела ровную бухту, прибрежную полосу гальки и темные здания на том берегу. Переезжайте на кладбище Южной улицы. Прекрасный вид на побережье. Тихие соседи.

– Это все хорошо, пока солнце не взойдет. А потом машину будет видно с воздуха, – сказала Рене.

Харпер поглядела на гаражные двери бетонного здания, прикидывая, хватит ли там места, чтобы спрятать антикварную пожарную машину. Ник снова сполз с ее коленей, распахнул дверцу и выпрыгнул в рваный туман.

– Не думаю, что мы достаточно далеко убрались от лагеря Уиндем, – продолжала Рене ровным, бесчувственным голосом. Она сидела слева от Харпер, обнимая за талию Гила, которого умостила рядом, положив его голову себе на плечо. – В лесу есть тропинка. Отсюда пешком минут пятнадцать до стрельбища лучников. Я сама прошлым летом пару раз там ходила.

– Но если по дороге – почти четыре мили, – возразила Алли. – И они уверены, что мы поедем дальше. Нет. Думаю, все будет в порядке, если мы спрячем машину под… что он там затеял? – Она отстегнула ремень безопасности и вышла из машины.

Ник зарылся в песочную кучу. Он вытянул угол брезентового покрывала, открыв гору высохших цветов, почерневших венков и заплесневелых плюшевых мишек. Даже у горя, похоже, есть срок годности. Алли подошла, нащупала второй угол, и они с Ником потащили брезент к машине. Вдвоем им хватит сил накрыть всю машину.

Харпер спустилась на землю, уперлась кулаками в поясницу и потянулась, хрустнув позвоночником. Тело болело, как после гриппа – болела каждая мышца, ныл каждый сустав.

Харпер обернулась к машине и посмотрела на Рене:

– Накроем машину и пойдем в дом. – Рене не ответила, и Харпер добавила: – Вам, наверное, нужно выбираться.

Рене вздохнула, устало приподняв плечи.

– Хорошо. Алли поможет мне занести Гила внутрь?

Алли, которая только что укрыла с Ником половину пожарной машины, замерла и беспокойно взглянула на Харпер. Та еле заметно кивнула.

– Конечно, помогу, мисс Гилмонтон, – ответила Алли беззаботным тоном, который никак не соответствовал смятению на ее бледном лице.

Достать тяжелый труп Гилберта Клайна из пожарной машины было непросто. Рене подхватила его под мышки и, тяжело дыша, начала сдвигать по нескольку дюймов к пассажирской дверце. Алли взялась за лодыжки, и Гила потащили из кабины, но Рене стукнулась головой и неожиданно выпустила верхнюю половину тела. Его голова ударилась о ступеньку кабины. Рене громко ахнула от ужаса и чуть не выпала следом.

– Ах нет! – крикнула она. – Ох нет, ох нет, Гил. Я такая слабая. Я бесполезная.

– Замолчите, – скомандовала Харпер, пройдя мимо Рене и нагнувшись, чтобы взять Гила под мышки.

– Вам нельзя, – ахнула Рене. – Не надо, Харпер. Вы на девятом месяце.

– Да ерунда, – сказала Харпер, хотя, выпрямившись, почувствовала, как горят лодыжки и отзывается болью поясница.

Они понесли Гилберта по высокой траве, которая шуршала под его спиной. Голова свесилась набок. Харпер казалось, что философский, почти снисходительный взгляд его ясных голубых глаз все время устремлен на нее.