Пожарный

– Ну… Вы же сами сказали. Мы прошли сегодня не меньше пятнадцати миль, так что…

– Разбудите ее, – сказала Харпер.

– Не хочу я ее будить.

– Попытайтесь. Пожалуйста.

Пожарный искоса взглянул на Харпер – с сомнением, – потом поднялся на костыле, потянулся через палубу и потряс колено Рене.

– Рене. Рене, проснитесь.

Траулер ударился о новую волну, и Джон покачнулся. Впрочем, он ухитрился сесть на свое сиденье, не упав.

Рене улыбалась во сне и никак не реагировала.

– Что с ней? – спросила Алли.

Джон чуть опустил голову. Харпер показалось, что у него мутный взгляд.

– Черт подери, – сказал Джон. – Ну хоть что-то могло получиться нормально? Хоть раз?

Алли потрясла Ника за плечо. Он уткнулся лицом в колени Рене.

– Суп, – сказал Джон.

– Кофе, – сказала Харпер.

– Но Алли в порядке.

– Я ничего не ела, – сказала Алли. – Я им не доверяла. Сделала вид, что ем, а потом все вылила, когда никто не видел.

– И очень жаль, – крикнул Джим – его было еле слышно за шумом мотора и ветром.

Он приоткрыл дверь капитанской рубки и высунулся наружу, глядя на пассажиров через пластиковое забрало. Он сжимал пистолет 45-го калибра, но не целился в них, просто держал у бедра.

– Мы пытаемся все делать мирно, – сказал Джим. – Без страха, без боли. Немного снотворного – и за борт.

– Нет, – сказала Харпер. – Нет, нет, нет. Вы не можете. Пожалуйста. Тут нет никакого смысла. Зачем? Зачем устраивать такую сложную шараду? Почему нас просто не пристрелили на хрен? Нас мог пристрелить кто угодно и в любое время. Зачем разыгрывать для нас такой большой спектакль?

– Он не для нас, – сказал Пожарный. – Так ведь?

Джим пожал плечами:

– Мне нравится думать, что вы, ребята, уходите в приподнятом настроении. Засыпаете, мечтая о месте, где вы будете в безопасности. Где за вами присмотрят. Господи. Мы же люди, а не монстры. Мы никому не желаем причинять страданий. И вы правы. Да, мы вынуждены поступать так ради общества. Многие люди вроде Вивиан тоже верят в остров. Не представляете, как это важно для поднятия духа – верить в то, что они спасают людей. Помогают. Если бы они знали, что мы плывем сюда, только чтобы сбросить людей за борт, сколько сердец разбилось бы. И началось бы недовольство. – Джим замолчал, когда траулер ткнулся в новую волну, и ухватился рукой за раму двери. – Вы должны понять. Вы же говорили, что вы – остатки маленькой демократии? Вы проголосовали за то, что направитесь сюда? Ну так у нас тоже демократия. В нашем приватном верховном совете. Губернатор и еще двенадцать человек, включая меня. Не только у вас было голосование. У нас тоже. И мы проголосовали за это.

– Острова нет, – сказала Алли.

– Есть! Вернее, был. Центр контроля заболеваний накрылся в ноябре. Случился бунт. Там применяли экспериментальные лекарства, от которых некоторые умерли, так эти неблагодарные сукины дети захватили больницу. Заявили, что больше не хотят лечиться. Несли бред о собственном лекарстве, о том, что научились управлять огнем. Взяли медиков в заложники, чтобы не допустить силового захвата. Но надо знать нашего губернатора. Он не идет на переговоры с террористами. Он реквизировал бомбардировщик в Бангоре и засыпал остров бомбами-косилками. Остался просто черный камень. Дым было видно из Макиаса. Тогда и пришлось придумать историю, что у некоторых окурков оказалась плохая реакция на новое лекарство, и больница сгорела.

– Но мы слышали Марту Куинн по радио, – всхлипнула Харпер. – Слышали.

– Ага. У нас сотня часов ее старых записей. Мы их гоняем по кругу. Губернатор всегда считал, что так быстрее всего можно остановить эпидемию на северо-востоке. Собрать всех больных в пункте приема и гуманно избавиться от них. Бросить их в Северо-Атлантическое течение, чтобы тела не принесло обратно к Макиасу. Мне правда очень, очень жаль.

– Это невозможно, – сказала Харпер. – Пожалуйста. Мой ребенок может родиться здоровым.

Лицо Джима посуровело. Видно было за маской, как напряглась челюсть.

– Ложь. Если вы больны, то и он болен.

– Нет. Вы не знаете. Есть исследования.

– Не знаю, о каких исследованиях вы читали. Да, многие больные женщины рожают детей без видимых признаков драконьей чешуи. Но анализы крови показывают, что болезнь сидит в ДНК и ждет возможности проявиться. И вот что я скажу: не надо женщине в вашем состоянии донашивать ребенка. Вы были медсестрой. Имели доступ к лекарствам. Давно могли принять что-нибудь. Заснуть. От мысли, что женщина хочет родить малыша, зараженного – заряженного болезнью, меня и самого блевать тянет. – Джим взглянул во мрак, потом снова перевел взгляд на них. – Слушайте. Я не хочу стрелять. В воде лучше. Спокойнее. Не важно, что вы не заснули. Холод отключит вас за десять минут. Как после гибели «Титаника». К тому же, если придется стрелять, я могу продырявить траулер. Это так неудобно. Выручите. Снимайте жилеты. И мальчика достаньте.

– Или мы снимаем спасжилеты, или вы нас пристрелите, – сказал Джон Руквуд. – Я правильно понял? – Он начал стаскивать перчатку с левой руки.

Джим кивнул.