Пожилая дама в Голландии

– Но я предусмотрительно оставила дверцу шкафа открытой, чтобы было видно всю внутреннюю часть без меня, – добавила я, чтобы он не подумал, что я круглая дура.

Еще раз он повел себя как человек и ни о чем не спрашивал, когда я рассказывала о своем пребывании в Амстердаме. Выложив все свои мысли, я протянула руку и попросила:

– Вы не могли бы угостить меня сигаретой? У меня есть табак и бумага, но я не в состоянии сейчас с ними справиться.

Я несколько удивила его этим, но он тут же вытащил пачку и подал мне. Я взяла всю пачку без колебаний.

Когда я рассказала об обстоятельствах находки моей шляпки от дождя, он спросил:

– Вы предполагаете, что найденная в мусоре шляпка именно та, которую вы потеряли?

– Нет, не предполагаю. Это МОЯ шляпка.

Он поерзал на стуле, словно ему неудобно. Наверное, тоже захотел закурить, но второй пачки у него не было. Я даже не пошевелилась, чтобы угостить его сигаретой из той пачки, которую от него же и получила.

– Видите ли… – начал он, как бы ища слова, – с этими шляпками такие странные дела творятся. Каждый вроде бы знает свой головной убор. И все-таки чаще всего из одежды заменяется как раз шляпа, шапка или берет…

– Я знаю, что подобное часто случается с мужчинами. Но нет такой женщины, которая не узнает свою шляпку! Вы когда-нибудь слышали о замене женского головного убора?

Он нахмурил брови и задумался.

– Н-нет… – признался он.

– Если я говорю, что это МОЯ шляпка от дождя, прошу считать это абсолютной истиной. Нет никаких сомнений в том, что она принадлежит мне.

Минуту он выглядел немного смущенным.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Однако вы должны передать нам эту шляпку на экспертизу.

– А сначала вы возьмете пробу с моей головы, чтобы удостовериться, да?

– Нет… Несколько дней назад в амстердамском канале был выловлен труп женщины, он еще не идентифицирован.

– Его нашли только теперь?

– Прошу не задавать вопросов. Я понимаю, что какое-то время вы пытались вести следствие, но сейчас его ведем мы. И только мы можем задавать вопросы.

Он задел меня за живое. В первый момент я хотела швырнуть ему его пачку сигарет, но сдержалась. Я почувствовала себя такой усталой, что мне захотелось прямо у его стола улечься на полу, только бы он больше не принуждал меня говорить.

У меня, наверное, был соответствующий вид, потому что он посмотрел на часы и сказал:

– На сегодня достаточно. Мы известим вас о способе передачи найденной вами шляпки. А сейчас вас может отвезти домой наш водитель.

Я лишь кивнула. Я не представляла, как сейчас смогла бы дойти до автобуса на Плац-1944. Перед уходом я положила на его стол то, что осталось от его пачки сигарет. Водитель остановился на углу нашей улицы.

– Господин инспектор Хардеек приказал не подъезжать к дому.

Я поблагодарила его и вышла. Хотя я неохотно тащилась эти несколько десятков метров, но поняла, что толстый очкарик прав. Лучше, если никто из соседей не увидит меня выходящей из машины с полицейскими обозначениями.

Эльжбета немного удивилась, когда я, появившись, тут же легла в постель. Я объяснила, что моя варшавская знакомая все время таскала меня по магазинам.

Оказалось, во время моего отсутствия владелица «порше» оставила для меня небольшой пакет. Я смертельно устала, а пакет был так старательно завернут, что я не стала его немедленно вскрывать, сразу догадавшись о его содержимом, что еще больше заинтриговало Эльжбету. Пришлось признаться ей, что два дня назад я предложила госпоже Хение, которая ликвидировала вещи, оставшиеся после смерти мужа ее тетки, передать его военные награды в варшавский музей Войска Польского, поскольку у него уже не осталось никого из родственников, которые могли сохранить память о нем.

– Мне кажется, Пушистик, что за несколько недель пребывания здесь ты заимела больше знакомых, чем я за целый год, – заметила моя невестка. Я не поняла, было ли это с ее стороны одобрением или осуждением.

Утром позвонил толстый инспектор Хардеек и сообщил, что скоро ко мне приедет кто-то, кому я должна передать, как он сказал, мой «найденный головной убор». Я достала со дна чемодана мою шляпку от дождя и, не осматривая, быстро сунула ее в большую пластмассовую сумку. Сотрудник, приехавший за ней, оказался моим вчерашним сопровождающим в полицейском участке. После его ухода я посмотрела в окно кухни. И на этот раз их машина не стояла на нашей улице.

По причине сумбурных мыслей и впечатлений, связанных с вчерашним днем, я совершенно забыла о пакете, оставленном для меня Марийке Хение. Вспомнила о нем лишь через два дня. Он был заклеен лентой, и я вынуждена была разорвать упаковку, чтобы осмотреть содержимое. В картонной коробочке лежали награды «Крест за храбрость», английский орден «За безупречную службу», медаль «Виртути Милитари», несколько орденских планок, металлическая кокарда и нарукавные нашивки с надписью «POLAND».