Пожинатель горя

Я позвонил в дверь и встал под глазок, очень сомневаясь, что мой силуэт будет различим в темноте. Такого я никак не ожидал. Дверь, сопровождаемая взволнованным: «Володя, где ж ты был, она уже несколько раз звонила сюда», распахнулась почти настежь, и в проеме возникла напряженная, тоненькая как струнка невысокая девушка в велосипедках и длинной навыпуск спортивной майке. У нее была фигура подростка, стрижка под мальчика, резковатые черты лица и большие темно-серые глаза с пронзительными зрачками, прямой сверлящий взгляд которых не знал притворства и фальши. На коварную соблазнительницу Вероника никак не тянула.

— Кто вы такой? — Девушка отступила назад, но в ее хрипловатом и по-своему красивом голосе испуга не ощущалось.

— Мне нужен Владимир Михайлович, — уклонился от ответа я.

— Мне он тоже нужен, — быстро проговорила девушка. — Откуда у вас этот адрес?

— Мне его дал он.

— Не врите. Он никому не мог его дать. Разве что своей жене, чтоб особо не волновалась. Вас послала она?

С опозданием я показал девушке свои документы.

— С Фирсовым нас связывала работа, — ответил я.

— И что вы хотите от Владимира Михайловича теперь? В «Миллениуме» он больше не работает. Мы начинаем новую жизнь.

— Так сразу? Он еще не разобрался со старой.

— Я так и думала. — Серые глаза прищурились, схоронившись в густых пушистых ресницах. — Старая карга принялась бить в набат, чтобы разжечь костер затухающих чувств? Вот только чувств-то никаких нет. И вряд ли когда были. В самое ближайшее время он подаст на развод. Оставит все ей, чтобы не зачахла от жадности. Нам от всего этого семейства ничего не надо, пусть не думают, что все на свете можно купить.

— Не много ли вы на себя берете, Вероника? — Мне нравились напор и прямолинейность девушки, но немного охладить ее пыл не мешало.

— Я ничего не беру на себя, — независимо ответила она. — Первым пошел на сближение Владимир Михайлович, и я ответила ему взаимностью, потому что очень сильно уважала его и была благодарна. Потом возникла любовь, и никто не смеет осуждать нас. Но его методично обрабатывали дома, этой корыстной Наталье очень хотелось видеть в муже тряпку и бесплатное приложение. Но он не был тряпкой, иначе бы я никогда не полюбила его. Сейчас он отсутствует. Но и когда он появится, ответ будет тот же. Володя теперь только мой. Так и передайте его жене.

— Откуда ж ты взялась, такая быстрая? — ухмыльнулся я.

— А действительно, — мгновенно среагировала девушка. — Кто я такая? Не красавица, ростом и формами на модель никак не тяну. Для Натальи я грязная шлюха и охотница за богатством. Разлучница и совратительница. Да разве я подпустила бы Володю к себе, если бы не видела, как он несчастен. Прежде всего в личной… интимной жизни. Если бы она давала ему хоть чуточку тепла и ласки… Да что сейчас! Нормального секса у Володи не было и раньше. Наталья либо фригидна от природы, либо презирает всех мужчин без исключения за их мужскую сущность, на ее языке — кобелизм. Володя рассказывал, что это у нее с детства, вроде бы отец по бабам бегал, и в Наталье это отложилось. Заходите, — внезапно пригласила она. — А то соседи уши греют. Я вам расскажу немного о себе, передадите потом Наталье, пусть знает, к кому от нее муж сбежал.

В прихожей было не развернуться. Обои старые, выцветшие и подпорченные, голая тусклая лампочка свисала с залитого верхними соседями потолка.

— Если она вам сказала, что он мне квартиру купил, то это ложь, — прокомментировала Вероника. — Помог лишь с обменом, чтобы я поближе к нему перебралась. А как уйдет от жены, сюда же поселится. В однокомнатную. И никаких хором нам не надо. Быть вместе — этого достаточно.

Комната действительно оказалась всего одна, заставленная старой мебелью, и тоже с незапамятных времен не знавшая ремонта. Новенькой оказалась лишь детская кроватка, в которой мирно посапывал малыш.

— Наш сын, — шепнула девушка, и остренькое личико ее вдруг смягчилось, тоже стало детским, трогательным и беззащитным.

Вероника предложила мне сесть в продавленное кресло и тут же протянула наклеенный на картонку небольшой снимок. На нем были запечатлены трое: двое мужчин и женщина, все в военной форме. Они улыбались в объектив, но улыбки были сдержанными и напряженными, недавние испытания читались в морщинках мужчин, в плотно сжатых губах женщины.