Пожиратель

Дэнни била дрожь. Он видел мрачную фигуру брата, нависающую над девочками. Он не хотел, чтобы что-нибудь случилось. И в то же время хотел. Хотел, вот то-то и оно. Нет. Не хотел. С Алисой — точно нет, но с Лукрецией — да. Нет, несправедливо, если с ней что-нибудь произойдет. Подумаешь, какую-то подножку… да подножку, проклятую подножку подставила мне эта грязная говняная сука, вот что она сделала. Пусть сдохнет, дрянь. Нет! Она не должна умереть. Да. Пусть сдохнет.

В голове у Дэнни царил кромешный ад.

Воля проседала под нажимом подсознания, протаранившего двери жалости и наводнившего крепость раскаленной ненавистью. Дэнни не мог не смотреть. И то, что он увидел, просто свело его с ума. Он увидел то, о чем всегда мечтал: смерть за перенесенные оскорбления. Раскрытый от ужаса рот Лукреции и удивительное чувство беззащитности, отразившееся на лице его мучительницы. Увидел, как тело маленькой сучки истощается и исчезает, насильно вливаясь в единый космос пугающих миров фантазии Дэнни. Ненависть подпитывалась ненавистью. Страхи других людей придавали ненависти силы. Увеличивали ее власть. Дэнни этого не знал, ведь ему не было и восьми лет.

Когда Человек-Призрак покончил с Лукрецией, он повернулся к Алисе. Тогда Дэнни вмешался:

— Нет! Ее — не-е-е-ет!

Алиса обернулась и еще раз взглянула на своего странного одноклассника в окне. Но Человек-Призрак все равно схватил ее. Дэнни тявкал, умолял, рыдал. Человек-Призрак впился в нее глазами. Дэнни стал биться головой о стену. Порвал занавески, перевернул матрас, сбросил картину со стола. В этот момент Человек-Призрак выпустил девочку из рук. И ринулся, как фурия, к Дэнни.

— Что ты делаешь? — прошипел он змеиным голосом. Глаза налились красным.

— Так нельзя! — выкрикнул Дэнни.

— Это не я придумал, запомни, пропечатай в своей злобной детской головке. Это твоих рук дело. Твоих, и только твоих.

— Нет… неправда! Я… я просил тебя оставить ее в покое.

— Подойди к окну.

Дэнни забыл, как двигать ногами. Злость и ужас сковали его.

— Давай пошевеливайся, тощая задница!

Дэнни сдвинулся с места. Подошел к окну. Алиса все еще была там, в обмороке, но живая. Точно живая, потому что не исчезла. Человек-Призрак не сожрал ее.

— Доволен теперь? А я — нет. И знаешь, что я скажу тебе? Что с этого момента и дальше я буду делать все сам. Ты мне больше не указ.

Человек-Призрак взял картину и с педантичной осторожностью поставил ее на письменный стол. Дэнни тряс головой, страх одиночества мучительно стискивал его мозг.

— Подожди, я…

— И запомни… — Человек-Призрак ткнул ему меж глаз сухим узловатым указательным пальцем. — Запомни: все, что случится с сегодняшнего дня и потом, будет лежать на твоей совести.

Сказав это, он шагнул в картину, как шагнул бы в открытое окно. Шагнул, и его одежда осветилась другим светом — светом, который отражала картина. Разместился так, как его нарисовал отец. Стал двухмерным. Дэнни попытался протянуть руку, но его сжатый кулак уперся в холст. Мальчик соскользнул на колени, заплакал, согнувшись. Буквально спустя несколько дней начались его странствия из приютов в исправительные колонии. Началось забвение.

Но в действительности — в жестокой и грубой действительности фактов — что мог поделать Дэнни? Он мог только ненавидеть ненависть, вынуждающую его ненавидеть тех, кто ненавидел его. Мог изобретать страхи. Поэтому он создавал монстров, которые ненавидели за него. И, созерцая их, он содрогался от мысли, что правильнее было бы возненавидеть себя за их создание. Он начал ломать себе руки. Ослабляя себя физически, он повергал в прах свою душу.

9 мая 2006 года, 23.30 «Смотри-ка, кого мы встретили…»

— Ты шутишь, да?

— Никогда еще не была такой серьезной, — ответила Алиса, выжимая педаль газа.

— Ночь ведь, бога ради!

— Он всегда здесь, от нас не отходит и по ночам снова приходит! В темном доме, пустом, у реки, всякому здравому смыслу вопреки, небо, нарисованное на холсте, аду подобно, оттуда он смотрит на мир злобно. На него не смотри, его не ищи.

— Ладно-ладно…

— …Он увидит тебя, ты поверишь в него! Поверишь в него, он увидит тебя!

Они не произнесли ни слова. Это важно, и точка. Напрячься, чтобы потом спокойно жить, чтобы сказать себе, что в конце концов они сделали все, что могли. Стефано был уверен: они ничего не найдут.

Они оставили машину на пустынной стоянке, недалеко от моста. Спустились пешком. Прохладный влажный воздух. Куча комаров. Стефано хлопнул открытой ладонью себя по шее:

— Проклятые комары!

Алиса, казалось, не замечала их. Она была сосредоточенна.

Дошли до приоткрытой входной двери.

— Включи фонарик.

— Конечно, я включу его, еще бы нет, — сухо ответил Стефано.

Свет врезался в темноту своим золотым конусом, в центре — мелкая пыль. Стефано сначала направил его вниз, на грязный пол, потом мазнул по всей длине коридора, пока свет не достиг ручки двери, перекрывающей вход в жалкую комнатку Дэнни.

— Заявиться сюда ночью — самая худшая идея, которая только могла прийти тебе в голову.