Пожиратель Армий. Часть 2 (СИ)

Я всё время куда-то торопился, спешил что-то сделать, кого-то убить, что-то узнать, с кем-то поговорить. Всё время, каждый день, каждый час, каждую минуту в режиме аврала. Даже когда отдыхал, я продолжал думать о том, что нужно будет сделать потом.

И я постоянно делал самые разные выборы, и очень редко они были лёгкими. Скорее наоборот, я почти всё время выбирал более трудный путь. Иногда потому что он был правильным, иногда потому что сулил большее вознаграждение, иногда потому, что хотел бросить самому себе вызов.

Но только сейчас, сделав выбор не в пользу чего-то правильного или более ценного, а просто определив, как я сам хочу, чтобы было, я вдруг ощутил накопившуюся за весь этот год усталость.

Я не стал гнать её прочь. Ещё с самых давних времён ежедневных тренировок и соревнований я уяснил, что усталость — это нормально. То, что ты устал, доказывает всего лишь, что ты — человек. И весь путь до обиталища Лорго я проделал с этой усталостью на плечах, двигаясь медленно, вымеряя каждый шаг и тяжело опираясь на трость.

Однако, войдя внутрь и возвращаясь в оригинальную форму, я убрал усталость в сторону. Не было ничего плохого в том, что ты устал. Но было нехорошо, если усталость влияла на твою жизнь и твои дела.

— Ты довольно быстро вернулся. Решил дело, которое хотел?

Лорго стоял в дальнем конце пещеры перед широченным озером раскалённой до чистейшего белого цвета магмы. В одной руке он держал свой молот, а в другой — длинный металлический прут, напоминающий мачту какого-нибудь средневекового фрегата, конец которого был погружён в бурлящую жижу.

— Да, всё в порядке.

— Итак, теперь ты готов сказать, что хочешь получить в награду за спасение моего сына?

— Я…

Резким движением, которого было сложно ожидать от такой махины, Лорго выдернул из магмы прут. На его конце, сияющий таким же ярко-белым светом, был прикреплен примерно прямоугольный слиток металла размером примерно с минивэн.

Даже не дождавшись, когда с сердца горного великана, а ничем иным этот слиток быть не мог, стечёт магма, бог-кузнец положил слиток на совершенно титанических размеров наковальню и с силой опустил на него молот.

Я ожидал привычного звука удара металла о металл. Но вместо этого под сводами пещеры, многократно отражаясь эхом, разнёсся невероятно мелодичный, чистейший звон, будто из мастерски выполненного колокола.

Из моей памяти можно было выудить и берущие за душу голоса, и невероятные по сложности и красоте мелодии. Земная культура была невероятно богата на музыку. Но ещё никогда в своей жизни я не слышал, чтобы один-единственный звук был настолько прекрасен.

Несколько секунд я простоял в оцепенении, как заворожённый глядя на слиток, который Лорго после всего одного удара и краткого изучения результата опустил обратно в магму.

У меня не было звёздной болезни и слова вроде: «Только такой материал достоин стать моим оружием!» — вызвали бы у меня скорее испанский стыд. Однако, раз услышав этот звук и лишь по нему одному осознав, что Лорго может выковать из этого слитка, я уже не был готов согласиться ни на что меньшее.

Повернувшись на секунду и глянув на меня, бог-кузнец довольно хмыкнул.

— Можешь не говорить. Я уже понял, что тебе бы хотелось.

— Сразу скажу: я не собираюсь делать это условием своей помощи.

— Я знаю. Может быть я и куда младше Наиры, но я достаточно пожил и могу понять, с кем разговариваю. Я могу сделать из её сердца то оружие, которое хочет похититель Серхапа, и надеяться на чудо. Могу не делать, и вместо этого понадеяться на твоё или чьё ещё мастерство в бою. А могу сделать оружие, которое поможет спасти своего сына. До твоего появления я ещё сомневался, но сейчас уже точно уверен, что собственноручно помогать ублюдку стать сильнее я не стану. А бездействие — это в любом случае не выход.

Я сглотнул слюну. Не знаю, было ли это самовнушение, или тот чистый звон действительно произвёл на меня такой эффект. Но моё сердце почему-то продолжало бешено колотиться, будто перед самым первым в жизни свиданием, и в мыслях был полнейший кавардак.

— Значит…