Пожиратель огня

— Все уже решено, Кулл, — подмигнул ему толстый пикт. — Мы отправляемся к Муджарию. Мои гонцы только что доставили ответ Великого Хелифа. Он гласит, что Солнцеликий Асаф бер Барахия будет рад принять своего царственного брата Короля Валузии Кулла в своей скромной летней резиденции в Турхунгабаде.

— Но у меня еще столько дел! — возразил старому пикту Кулл. — Армия, оружие, продовольствие…

— Эти дела вполне по силам государственному совету и Келкору, — покачал головой Ка-Ну. — А вот заключить военный союз с Муджарией сможешь только ты.

— Но разве Великий Хелиф уже не обещал нам свою поддержку? — удивился Брул.

— Кто может сказать наверняка, что имели в виду дети пустыни под этим словом? — хмыкнул Ка-Ну. — Нам желательно получить от Муджарии нечто большее, чем расплывчатые обещания.

— Истинно так, пикт, — согласился с ним Ту и повернулся к атланту: — Кулл, он прав. Признаться, я совершенно упустил из виду нелепые обычаи муджарийцев. У них принято, чтобы все важные дела решались лично между двумя владыками и за пиршественным столом или на охоте. И тем не менее это нация искуснейших воинов.

— Да, — подтвердил сказанное валузийцем Ка-Ну. — Без муджарийской конницы нам не обойтись. Кулл, ты просто не понимаешь, о чем идет речь. Видел бы ты этих чудовищных зверей размером с дом, которых муджарийцы зовут дроматариями! Эти огромные монстры крайне злобны и выносливы. Настоящие демоны смерти! Боюсь, без них нам в пустыне за Стагусом придется туго.

— А что, хорошая мысль, — оживился Кулл. — Если эти зверюги и впрямь так хороши, как вы их расписываете, они смогут дать отпор стадам гигантских ящеров. — Атлант сразу же определил неведомым дроматариям место в предстоящей военной кампании.

— Эти твари способны нести в бою трех воинов: погонщика пикинера и двух воинов лучников, — добавил Брул. — И главное, очень долго могут обходиться без воды! А сколько на них можно навесить груза!..

— Все, уговорили! — поднял обе руки Кулл, уже захваченный новой идеей.

Потянувшись так, что у него затрещали все кости, атлант понимающе улыбнулся, обращаясь к друзьям:

— Я догадываюсь, что всем хочется размяться. Знали бы вы, как мне самому не терпится вскочить в седло, пока государственные заботы не сделали со мной то, чего безуспешно добивались десятки наемных убийц. Решено, через два дня выступаем.

* * *

Кулл скакал во главе отряда из нескольких сотен Алых Стражей и пиктов Ка-Ну. Лига за лигой стелились под ноги его неутомимого фарсунского скакуна. Зеленые долины Валузии сменились горячими песками пустыни Хонана, которые в свою очередь уступили место тучным нивам Малых Княжеств. Но вот уже и те перешли в бескрайние туранийские степи. И наконец, на юго-востоке еле различимой черной полоской показались горы Коф, в которых и брала начало река Стагус. Что лежало за этими горами, было никому не ведомо, и многие считали этот исполинский горный хребет стеной мира, на которой покоится край небес.

Впервые за много лун, пролетевших со дня его триумфального возвращения в Хрустальный Город из Змеиного Королевства, Кулл по-настоящему наслаждался жизнью, вдыхая полной грудью воздух вольной степи.

Долгие дни лихой скачки принесли атланту больше пользы, нежели все усилия Эл-Та и Кутулоса. Может быть, теплая постель и приторные микстуры и хороши для изнеженных благами цивилизации валузийцев, но Кулл знал, что лучшее лекарство для настоящего мужчины — вольная жизнь.

Все заботы и труды остались позади, за стенами Хрустального Города, и сейчас перед ним лежали лишь бескрайние просторы, отделяющие атланта от далекой Муджарии.

— Валка! — крикнул он Брулу, стараясь перекричать безумный топот сотен копыт. — Что может быть лучше подобной скачки!

Копьебой радостно оскалился в ответ:

— Свист ветра и звон мечей — вот что придает жизни смысл!

— В засасывающей роскоши Башни Великолепия я чуть было не забыл об этом, — ответил пикту Кулл. — Но в душе я все тот же варвар, что и десятки лет тому назад!

От переполнявших его энергии и радости Кулл привстал в стременах и, запрокинув голову к небесам, во все горло проревел свой боевой клич. За его спиной степь содрогнулась от слитного ответного выкрика сотен глоток. Алые Стражи и пикты взвыли словно волчья стая, отвечающая своему вожаку.

Солнце уже садилось, когда Кулл подал знак сбавить ход. Пора было останавливаться на ночлег. До летней резиденции Великого Хелифа — города Турхунгабада — оставалось не более трех переходов.

Расположившись поздним вечером у костра Ка-Ну и Ту просвещали Кулла относительно обычаев и особенностей характера «детей пустыни», как муджарийцы сами себя называли.

— Больше всего муджарийцы почитают личную доблесть и честность, — говорил атланту Ту. — Данное ими слово нерушимо. Однако настоящий муджариец избегает обещать что-либо конкретное, пока не убедится, что его собеседник соответствует его понятиям о чести. Поэтому будь готов выслушать миллион расплывчатых заверений в дружбе и уважении…

— Ага, — кивнул Ка-Ну. — В искусстве ходить вокруг да около «детям пустыни» точно нет равных!