Пожиратель пространства

— Интересно, а кого именно леди изволили-ссс прослушать-то… — И ворчание моё звучит неожиданно громко. Испуганно затыкаюсь. Но «мама» Крруб властно велит перевести на спам и повторить сказанное мною. Никуда не денусь, на чужом корыте со своим уставом права не покачаешь… Повторяю, как могу, на спаме. «Мама», секунду подумав, с интересом спрашивает:

— А они что, чем-то ещё и различаются?!

— Я слушать изволила «Оскаленные Лучемёты», — информирует Срриб. И добавляет, зар-раза ехидная, передразнивая меня: — Ссс.

— А-а, ну тогда понятно, — киваю я. — Если бы моё знакомство с рок-музыкой началось с этих постпост-в-кубе-припанкованных завываний Крэйзи Кока, бездуховного наследника бесноватого Сида Вишеза, я бы потом всю жизнь испытывал стойкий и безусловный рвотный рефлекс при одном слове «рок».

— Объясни, — приказывает Крруб.

И я объясняю.

Закатываю им музыковедческую лекционную композицию минут на шесть с половиной. С кратким обзором дошедших до нашего времени записей, сделанных в своё время на первых примитивнейших «лазерках», и с коротеньким, всего в несколько фраз, анализом нынешнего состояния в рок-музыке.

Действительно оказавшейся невероятно живучей. Видимо, чувства, которые она будила в нас, человеках, пару-тройку тыщ лет тому назад, не отмерли в нас и сегодня. И проблемы нас волнуют те же самые.

Вечные. Любовь, Смерть, Смысл Жизни…

Завершаю я патетической агиткой:

— Вечная госпожа и вечная рабыня — МУЗЫКА! Все подвластны ей, и всем служит она. Самый ходовой товар всех времён и народов. Но и в этом вы совершенно правы, леди, под музыкой могут подразумеваться очень даже различные наборы звуков. И даже НЕ звуков. В зависимости от среды обитания, в которой сформировался потребитель. Однако что касается проблем восприятия конкретно рок-музыки нечеловеками, то не могу не упомянуть любопытный факт: обитатели галактики семь-семь-семь-ноль девяносто восемь-шесть-пять-восемь-ноль девять, некогда известные в ОПэ как заоны, не покупают у нас ничего, кроме рока и его производных! Они пришли в столь неописуемый восторг именно от рок-музыкальных записей, угодивших к ним с первыми земными экспедициями, добравшимися в те края Пределов. Аборигены переименовали себя из заонов в рокфанов и создали собственный божественный рок-пантеон. Мы должны с почтением и пониманием отнестись к их чувствам, как бы комично ни смотрелись, на наш взгляд, эти маленькие горбатенькие и пузатенькие гуманоиды, пляшущие рок-н-ролл, твист и хип-хоп в дискотечно-молельных залах с громадными изображениями своих божеств Джона, Элвиса, Ричи, Роджера, Виктора, Майкла, Элтона, Пола, Дэвида, Дженис, Джимми, Кож Гарадвака, ч'Гези, Ок Ро Бунка, Хеадониарваеши, Сиеты О, Либивы, Петра Симова, Винджо Белька и прочих. Эти существа дождались своих мессий, и теперь они счастливы, сливаясь в рок-экстазе! Спасибо за внимание, предостопочтеннейшие леди.

Замолкаю и только сейчас соображаю, что выдавал «в эфир» свою страстную речь не на спаме, а на интерлогосе.

Ох, что ж я наделал-то!..

Но не успеваю умереть от ужаса, потому что спиной едва не впечатываюсь в стенку. Кирутианский эквивалент аплодисментов человеков — конечно же, рык в специальной тональности. И меня буквально сносит с места чёртова дюжина слившихся в ураганный хор рыков этих.

У-у-уфф-ф, облегчённо выпускаю я воздух, набранный было для извинений, и судорожно цепляясь за солому. Похоже, интерлогос они успели себе в башки мохнатые загипнопедить.

«Крёстная мамаша» Крруб поднимает обе «забойные» лапы, и оглушительные (мягко говоря!) овации постепенно стихают. В не менее оглушительной (ревущей, я бы сказал!) тишине, наступившей на мои уши после рёва аплодисментов, я с трудом различаю чётко и безаппеляционно приказанное:

— Назначаю твоего малыша-человека, о прехитромудрейшая товарка, профессиональным экспертом в вопросах рок-музыки при дити-дити. Гарантирую пятнадцать процентов комиссионных от любой сделки, совершённой по его совету.

— Тридцать пять, — быстро говорит Ррри.

Я — молчу. Я — в отпаде, хотя торговаться-то должен именно Я!!!

— Хорошо, семнадцать с половиной.

— Тридцать.

Крруб, после паузы:

— Двадцать.

Ррри, без малейшей паузы, твёрдо и непреклонно:

— Тридцать.

— Ладно, согласна, двадцать два. По лапам?..

И тут в торг вступаю наконец-то опомнившийся Я и демонстрирую всему высочайшему собранию, что зовусь «лучшим подмастерьем прехитромудрейшей» не за красивые глазки!

— Двадцать пять, и ни полупроцентом меньше, — заявляю я таким уверенным тоном, что даже Ррри смотрит на меня изумлённо. — Полагаю, торг в вопросах рок-музыки — неуместен. Это — святое.

Миледи Крруб с минуту в полнейшей тишине зырит на меня вылупленными глазками, подслеповатыми, как и у всех кирутианок, рождённых в тёмных дремучих чащобах. И вдруг хлопает себя по бедру, совершеннейше человечьим жестом, и ревёт восторженно:

— По лапам, двадцать пя-я-ать!!!

Бабуля не раз мне говаривала: