Пожиратель (СИ)

Я будто заново состарился и опять помолодел. Настолько мощным оказался контраст между вчерашним пробуждением и сегодняшним. Сев на койке, я принялся одеваться.

В этот момент в казарму вошёл сержант, и по своему обыкновению, использовав заклинание голоса, рявкнул:

— Курсанты, подъём!

Народ зашевелился на койках, а я спокойно одевался. Орешкин на соседней кровати с трудом разлепил глаза и несколько секунд глядел на меня с сомнением.

— Да кто ты такой, вообще? — простонал он, тяжело садясь на своей койке и откидывая одеяло. — Как ты можешь улыбаться в такую рань?

Выражения лица я не сменил. Однако решил всё же дать ответ, который Гришку бы устроил.

— У меня есть младшая сестра, которая два года пыталась устроить мне раннюю побудку, — с ухмылкой произнёс я. — Так что пришлось приспосабливаться. А вот ты, сразу видно, рано вставать не привык.

— Да я дома хорошо, если к одиннадцати глаза открывал, — признался Орешкин.

Значит, в плане учёбы у него было либо всё куплено, что, учитывая богатство отца, совсем не удивляет. Либо Гриша был умником, который настолько хорош в учёбе, что мог себе позволить прогуливать занятия.

— Если не возьмёшь себя в руки, дальше будет только хуже, — покачал я головой, заканчивая надевать форму.

Зачарование на ней держалось до сих пор. Ни грязь не пристала, ни повреждений я на ней не видел. А ведь сколько всего уже пережила эта одежда! Мне даже рёбра в ней ломали, а форме хоть бы хны.

Сегодня разминку я воспринял, как лёгкую прогулку. По крайней мере, сумел прийти первым на полосе препятствий, обойдя даже аристократов, которые до этого держали первенство. Впрочем, судя по их виду, такие нагрузки даже для тех, кого готовили к военной службе, всё же были тяжеловаты.

Легко показывать превосходство на коротком отрезке. Но если ты бежишь не спринт, а марафон, то придётся куда как сложнее. И в нашем случае именно марафоном мы и занимались. Требовалась иметь изначально недюжинную выносливость, чтобы соответствовать требования военной академии и не чувствовать себя выжатым лимоном.

Была в тренировке на износ и хорошая сторона. Больше в мою сторону косо никто не смотрел — некогда оказалось, потому как сержант стал лютовать сильнее, чем прежде. И отстающих не стеснялся подгонять не только словом, но и разрядами молний, прилетающими в задницу курсанта.

Возможно, не самый педагогичный метод, но зато действенный и очень обидный. Кажется, мы даже на минуту раньше закончили разминку, чем обычно.

— Курсанты, в столовую на завтрак! — объявил сержант, когда последний из нас пересёк финишную черту. — За мной!

И сам побежал бодрой рысцой вперёд. Пришлось следовать за ним на той же скорости. Видимо, сверху пришла разнарядка окончательно вымотать слушателей подготовительных курсов, чтобы у них уж точно не было ни сил, ни желания участвовать в драках на территории академии. Во всяком случае, иного объяснения этой усиленной муштре я не видел.

На завтрак подавали овсянку с россыпью ягод, мёдом и орехами. Но несмотря на то, что блюдо даже выглядело неказисто, отказываться никто и не думал. Подступившие к пределу своей выносливости парни сметали еду со своих тарелок с такой скоростью, будто их грозились расстрелять за промедление. Чай с куском хлеба и масла, однако, сегодня заменили чашкой кофе.

Приятно, что это был настоящий кофе — крепкий, ароматный, бодрящий, а не бурда из пакетиков, которая даже не растворяется до конца. Пожалуй, столовая — это единственное место, где я на самом деле был признателен аристократам за то, что они учатся со мной в академии. Ради одних только простолюдинов никто бы раскошеливаться не стал на такое обильное и качественное питание.

После завтрака сержант привёл нас в кабинет Анны Леонидовны. Васильева уже сидела на своём месте, закинув ногу на ногу. Покачивая туфелькой в воздухе, преподавательница даже не посмотрела на своих подопечных. А стоило нам разместиться, тут же приступила к очередной лекции.

И сегодня учёба давалась мне труднее — в первые дни Васильева не углублялась в теорию совсем уж сильно, а вот теперь, похоже, началось всё по-взрослому. Мои мозги пытались уместить в себе очередной пакет информации, который я не мог даже толком осмыслить. Аристократы умудрялись задавать уточняющие вопросы, а вот мне казалось, будто разговор идёт на каком-то другом языке.

Я слышал вроде бы знакомые слова, но они никак не укладывались в голове, будто не имели смысла. Какое-то натяжение, наложение… И ни одной цифры, всё на ощущениях, на философии, как в каком-то грёбаном кунг-фу.

Источник выдаёт нейтральную энергию, и пользуясь своей волей, чародей способен придать ей стихийный окрас и форму. Опытным путём были установлены несколько тысяч комбинаций, которые работают и не распадаются. А всё остальное — это нестабильная мощь, которая может разорвать самого одарённого, если он позарится на слишком сложные для себя чары.